осмотрите его. Он был в котельной, – объяснил мужчина, – и не пришел в себя после взрыва.
– У него шок. Его надо показать врачу.
– Пожалуйста. Не могли бы вы его осмотреть?
Доменика вернулась к раненому, ощупала и осмотрела его травмы. Когда она коснулась его лица, молодой человек моргнул и открыл глаза.
– С вами все будет в порядке, – заверила она. Приподняла его голову и подложила под нее подушку.
В дверь стремительно вкатилась сестра Мари Бернар, повязывая поверх своего облачения передник медсестры.
– Что тут у нас, Кабрелли? – спросила она, моя руки.
– Он потерял сознание. Ссадины на груди, сильный ожог на левой руке и глубокая рана на ноге. Это на первый взгляд.
– Я им займусь. Разберитесь в вестибюле. Распределите пациентов по смотровым, сначала тех, у кого травмы тяжелее.
– Да, сестра.
В комнату вошла Стефани с папильотками в волосах:
– Прибыла для выполнения задания, сестра.
Монахиня бросила на нее беглый взгляд.
– Арлетт, подмените меня здесь. Промойте рану на его руке и перевяжите. Ногу стоит осмотреть доктору.
Сестра Мари Бернар и Доменика вышли из смотровой, незнакомец поспешил за ними. Он попытался уловить, о чем они говорят, но сестра понизила голос, чтобы ее могла слышать только Доменика.
– Пусть Арлетт снимет эти тряпки с головы, когда закончит.
– Хорошо, сестра.
– И что это за медсестра, которую будят посреди ночи, а у нее на губах помада?
– Видимо, она не спала, сестра, – тихо ответила Доменика.
Монахиня повернулась к мужчине:
– Вы кто такой?
– Я капитан «Бойдауна» Джон Лоури Мак-Викарс. – Он отдал честь монахине. – А это мои люди. Мой экипаж.
– Мне нужен ваш судовой манифест[92]. И нам необходимо оформить пострадавших. Всех до единого, – объявила она капитану. – Займитесь бумагами, Кабрелли. И осмотрите капитана, мне не нравится его шея.
– Да, сестра. – Доменика наклонилась ближе к монахине: – Это война?
– Никто ничего не знает. – Сестра Мари Бернар направилась в палату, чтобы проверить койки.
Капитан пошел по коридору за Доменикой.
– Суровая у вас монахиня.
– Вам придется по душе ее прямота, когда она будет отстаивать ваших парней. – Доменика открыла дверь свободной смотровой.
– Бернар – странное имя для женщины.
– В честь святого. Святой Бернард Клервоский. Француз. Основал монастырь Клерво и расширил цистерцианский орден.
– О да, знаменитые цистерцианцы…
– Мне надо вас осмотреть. Садитесь.
– Зачем?
– Чтобы описать ваши травмы для доктора Шальфана. – Доменика сняла со стены планшет для записей и взяла карандаш: – Как пишется ваше полное имя?
Капитан произнес все по буквам.
– Сколько вам лет?
– А сколько вам? – выпалил он в ответ.
– По всей видимости, меньше, чем вам. – Она положила планшет на стол и наклонилась к его шее. – Что случилось?
– Сантерленд вцепился в меня.
– Это пациент из первой смотровой?
– Да, он.
Лицом Мак-Викарс походил на благородного искателя приключений с обложки одного из тех американских романов, которыми зачитывались девушки в общежитии и передавали по кругу, как новую пачку сигарет или коробку конфет. Профиль его вполне можно было назвать флорентийским. Густые каштановые волосы, крупный нос и волевой подбородок напомнили Доменике итальянцев, хотя он и говорил по-английски. Выше всех в своей команде, он при этом был широкоплеч и крепко сбит. Зубы ровные, в глубине рта поблескивала золотая коронка. Сине-зеленые глаза искрились, словно поверхность Тирренского моря в летний зной. Удивительно, как мог человек, настолько далекий от ее дома, вызывать подобные воспоминания. Доменика смотрела на него и узнавала что-то очень родное, отчего ее снова и снова захлестывала волна тепла. Ей было неведомо, откуда взялись эти ощущения, потому она не знала, как от них избавиться. До сих пор у нее неплохо получалось заботиться о пациентах, оставаясь сдержанной в эмоциях. Но мужчина, ворвавшийся в госпиталь с раненым на руках, разрушил возведенную ею преграду.
– С вами все в порядке, мисс? – участливо спросил Мак-Викарс.
Доменика покраснела.
– Я просто проголодалась.
Собираясь что-то записать, она сунула руку в карман передника за карандашом, но тут же уронила его. Карандаш закатился под стол. Она опустилась на колени и пошарила по полу.
– Это что, последний карандаш в Марселе?
– Мы постоянно их теряем. Монахинь это раздражает. Война на пороге, а у нас уже не хватает графита.
– Уверен, ваш карандаш еще на шаг приблизит нас к победе.
– Все может быть, капитан. – Доменика сдержала улыбку. Она достала из шкафа и протянула Мак-Викарсу серую пижаму: – Зайдите за ширму и переоденьтесь. Оставьте свою форму и белье в корзине, мы все выстираем и отгладим.
– Мне нет нужды переодеваться.
– Это правила больницы. Вы обязаны. Иначе сестра сама засунет вас в эту пижаму. Не испытывайте ее терпение. Я не раз видела, как она это делает.
Мак-Викарс хмыкнул и скрылся за ширмой.
– Мелани. Так вас называла монахиня?
– Кабрелли. Она называет нас по фамилии.
Мак-Викарс появился в пижаме и уселся на смотровую кушетку. Доменика осторожно протерла рану на его шее. Он был так близко к ней, что мог сосчитать веснушки у нее на переносице. Капитан отстранился.
– Я подожду доктора. Может, он обнаружит что-то интересное, – буркнул Мак-Викарс.
– Я догадываюсь, что он обнаружит. – Доменика прикрыла рану марлей.
– Дыру, которую нужно зашивать?
– Нет. Трудного пациента.
– Кабрелли. Итальянка в Марселе. Как же вы тут оказались? Можете не говорить. Грустная история, так ведь? Ни семьи, ни друзей, ни дома. Монахини приютили вас, потому что вам некуда было идти. Обучили сестринскому делу в обмен на бесплатный труд, но вы поняли, что полученные знания гораздо ценнее, и решили отработать свой долг перед благочестивыми сестрами в этой захудалой больнице.
– У меня чудесная семья. И в приюте я не нуждалась. Прежде чем приехать сюда, я получила образование в Риме, сдала все экзамены. И эта больница вовсе не захудалая, она переполнена. Но она бесплатная, потому у монахинь нет средств на ремонт. Постарайтесь не забыть об этом, когда будете уходить отсюда. Бросьте что-нибудь в ящик для пожертвований, который стоит в вестибюле.
Извинившись, Доменика ушла. Мак-Викарс прилег на смотровую кушетку, чтобы дождаться врача, и мгновенно заснул.
* * *
Доктор Шальфан расхаживал по палате. Ему было около сорока. Худощавый, с копной рыжих волос, в своем белом халате он напоминал зажженную спичку. Он наблюдал, как медсестра Кабрелли помогает пациенту сесть в ледяную ванну.
– Доктор, я сейчас провожу вас в смотровые.
– Кабрелли, мне нужно с вами поговорить, – объявила сестра Мари Бернар.
– Я держу его. – Жозефина сменила Доменику.
Доменика вышла в коридор вслед за монахиней.
– Сестра, я велела приготовить ванны, поскольку не знаю иных средств от тяжелых ожогов. Нас учили, что ледяные ванны – это первый способ для облегчения боли. Простите, если я превысила свои…
– Вы отлично справились, Кабрелли. Уж не знаю, чем вы так вдохновили медсестер, но они выполняли ваши распоряжения так, как никогда не выполняли мои.
Доменика вытерла лицо краем передника. Она прислонилась к стене и закрыла глаза.
Мак-Викарс заметил ее с другого конца коридора. Он подошел к ней и встал рядом у стены.
– Я навестил почти всех своих ребят. Отличная работа. Вы настоящий капитан, лучше, чем я.
– Я всего
