потом…
— Потом?
Она улыбнулась и похлопала меня по руке.
— Тогда он, вероятно, не встретил бы тебя.
Это был странный способ выразить это и легкий выход для нее. Я уже собиралась сказать ей, что именно я думаю о таком дерьмовом оправдании, когда к нам присоединился другой голос.
— Саванна, — раздался напевный голос. — Вот ты где, дорогая.
В углу к нам присоединилась женщина, выглядевшая такой же чопорной и правильной, как мать Мэддокса. Еще одна элитная жена.
Она едва удостоила меня взглядом и полностью проигнорировала мое существование. Я внутренне закатила глаза, но начала привыкать. У меня не было фамилии богатой семьи, связанной с моим именем, так что я не имела значения в их мире.
Меня устраивает. Я все равно не хотела дружить с этими высокомерными трофейными женами.
Когда я попыталась незаметно ускользнуть, Саванна схватила меня за локоть и потянула назад. Черт возьми, почему она была так внимательна сегодня вечером?
— Лила, познакомься с Анной Кармайкл. Моя близкая подруга.
Кармайкл.
Анна улыбнулась фальшивой, пластиковой улыбкой, а я даже не заметила… не дышала…
Кармайкл.
— О, это ваши мальчики, — сказала Саванна. Она взмахнула ими, и весь мой мир внезапно стал размытым.
Мое сердце остановилось, а затем ударилось о грудную клетку.
Все происходило в замедленной съемке. На моих глазах была хлипкая преграда, и я наблюдала за всем сквозь затуманенные линзы.
К нам присоединились двое мужчин, стоя передо мной.
Саванна говорила, но ее голос стих, как будто я была под водой, и она кричала надо мной.
Моя плоть покрылась мурашками, и желание поцарапать и содрать кожу с костей было сильным, очень сильным.
— Это младший сын Анны, Рион. Он такого же возраста, как ты и Мэддокс. — Она указывала между ними двумя, но я не обращала внимания.
Дыши.
Дыши.
Дыши, Лила. Дыши.
— А это Кристиан Кармайкл, старший брат. Они друзья детства Мэддокса. Когда-то все трое были толстыми, как воры.
Глухой удар, глухой удар, глухой удар.
Моя грудь болела. Мои шрамы… горели, как будто кто-то облил бензином мою разорванную, вскрытую плоть.
Я ничего не видела. Все было так темно… так пусто…
Я вспомнила звук дробящегося стекла, смешанный с отчетливым треском ломающихся костей. Я вспомнила, как мама кричала, а папа… Я вспомнила…
Затем пришла боль.
Моим костям и хрупким органам казалось, будто их раздавили и раскрошили в крошечную удушающую коробку. Я не могла дышать. Это так больно. Мой торс болел и горел, боль почти невероятная. Мне в грудь больно вонзился нож… нет, не нож… не знаю что… но больно. Мне казалось, что в мою грудь вонзают нож или молоток.
Я моргнула… заставляя себя дышать. Я не могла. Мои легкие сжались с такой силой, что я боялась, что они сложатся сами в себя. Когда я закашлялась, агония пронзила мое тело, и мои потрескавшиеся губы разошлись в безмолвном крике.
Мама папа…
Я не могла говорить. Жужжание в ушах не прекращалось.
Во рту появился медный привкус крови; оно было горьким на вкус, и я чувствовала, как оно пропитывает мой язык и внутреннюю часть рта. Кровь…?
Нет…
Как…
Что…
Я помню…
Ссора… снег на улице… в машине… мама… папа… я…
Я помню крики…
Мне казалось, что мои кости срослись, а грудь разрывали. Я немного приподняла голову и посмотрела на свою грудь, чтобы увидеть… кровь. Повсюду. Столько крови.
Я втянула спертый воздух и попыталась закричать, попыталась вдохнуть, но легкие отказывались работать.
Нет. Нет. Нет. Пожалуйста. Нет. О Боже, нет.
МАМА, мне хотелось кричать. ПАПОЧКА.
Боль никогда не прекращалась. Тьма никогда не исчезала.
Мой мир накренился, раскачиваясь взад и вперед, а затем рухнул.
Кристиан Кармайкл.
Кармайкл.
Кармайкл.
Мой взгляд нашел его, и я не увидела узнавания в его глазах, он смотрел на меня с жадным интересом. Он не узнал меня. Конечно, он этого не сделал.
Я был никем. Как… восемь лет назад.
Кристиан Кармайкл… друг детства Мэддокса.
Мое прошлое… мое настоящее… моя жизнь рушилась вокруг меня.
Мое сердце обливалось кровью у моих ног… у ног Кристиана.
Глухой удар, глухой удар, глухой удар.
Кислота подступила к горлу, и я чуть не задохнулась. Кислота забила мне вены, и мое тело начало трясти. Кто-то произносил мое имя.
Я не могу дышать.
Я… не могу… дышать.
Воздух казался таким густым, что я не могла вдохнуть. Ком в горле становился все больше и больше, пока его не стало трудно глотать. Я задохнулась у всех на виду.
Никто не заметил.
Никто не заботился.
Кристиан Кармайкл все еще смотрел на меня, и желчь подступила к горлу, а язык стал горьким.
Он видел меня?
Мог ли он увидеть, кто я? Или он… забыл?
Он забыл…
Он забыл…
Он не знал… не помнил…
Глухой удар, глухой удар, глухой удар.
Он забыл…
У меня вырвался судорожный вздох, и моему телу стало то жарко, то слишком холодно. Я качалась на ногах, и моя голова раскалывалась от жгучей боли в затылке. Мои глаза дернулись, и я сделала медленный шаг назад.
— Лила.
Это был он. Он сказал мое имя. Мэддокс назвал мое имя.
Я отвела взгляд от Кристиана, и мой взгляд остановился на Мэддоксе. Ужас в его глазах сказал мне все, что мне нужно было знать.
Мир закружился и завертелся, и я свалилась со своей оси.
Дыши.
Дыши.
БЛЯДЬ, ДЫШИ!
Я задохнулась. Мэддокс сделал шаг вперед, протянув руку ко мне.
— Лила, — он снова произнес мое имя, умоляя меня, требуя меня. Он выглядел огорченным, на его лице было раздражение и паника.
Впервые я ничего к нему не чувствовала. К его боли.
Я не чувствовала ничего.
Было слишком поздно.
Мое сердце иссохло и умерло.
Туд. Туд. Туд.
Я все еще не могла дышать.
Когда Мэддокс коснулся моей руки, моя кожа зачесалась, как будто из-под моей плоти выползли тысячи крошечных муравьев. Я вырвала его из-под его обжигающего прикосновения. Мои шрамы болели сильнее, а не призрачным эхом, как раньше. Нет, боль была настолько жестокой, что мое тело почти поддалось ей.
Я побежала.
От Мэддокса, от Кристиана Кармайкла… от всех… от себя.
Я бежала, пока мои легкие не отказали, и я, спотыкаясь, вывалилась на холодный воздух.
Я бежала, пока мои ноги не перестали работать, и я соскользнула на землю, мои колени зарылись в грязную траву.
Дыши…
Дыши…
Дыши…
Нет… я не хотела дышать…
Я хотела к родителям.
Я не хотела дышать…
Я хотела, чтобы моя мама держала меня; Я хотела, чтобы папа поцеловал меня в лоб и сказал, что все будет хорошо.
— Лила.
Он прошептал мое имя.
— Лила.
Его голос надломился.
— Лила.
Он подошел ближе, и мое тело напряглось от его близости. Встав на слабые ноги, я зарылась трясущимися руками в платье и повернулась к нему лицом.
Мэддокс.
Моя любовь.
