Тина Мортон
(не) Желанный мужчина. Бонус
Бонус
— Ты уверена? Может я лучше постою? — Олег с сомнением смотрел на цветастый стул небольшого размера, скептически приподняв бровь.
— Олег, сядь, — потянула его за руку, вынуждая сесть рядом, сама же еле сдерживала смешки от вида крупной фигуры мужа, сидящего в напряжении на детском стульчике.
— Не понимаю, это такой тонкий намек, что в детском саду стульев не хватает?
— Олег! — сбросила наглую ладонь с коленки, послав мужу укоризненный взгляд, на что он лишь закатил глаза.
Даже спустя пять лет он как зависимый тянул свои загребущие руки к моему телу, будто ему жизненно необходимо касаться меня. Причем абсолютно не важно, где и при каких обстоятельствах. И очень уж ему не нравилось, когда этой возможности его лишали. Вот и сейчас сидит, насупив брови. Точно знаю, будь его воля, он бы уже давно схватил меня своими сильными руками и усадил на колени. Совру, если скажу, что сама не схожу с ума от его одержимости.
— Началось! — дотронулась до ладони мужа, привлекая внимание. Стоит ли говорить, что руку мне так и не отдали?
Через дверь сбоку от нас неровным строем, который возглавляла воспитательница, шла малышня, в числе которых была наша дочка.
Задорные кудряшки подпрыгивали в такт по-детски пружинящим шагам, а темные, как у отца, глаза в обрамлении длинных ресниц, на которые даже я иногда смотрела с завистью, оглядели собравшихся родителей, безошибочно отыскав нас.
На ее лице тут же растянулась широченная улыбка, а детская ладошка, не стесняясь никого, начала активно махать, выражая полный восторг от прихода родителей. А я точно знала, что особенно она рада видеть Олега. От макушки до маленьких пяточек папина дочка.
— Что за пацан держит за руку мою дочь? — не переставая улыбаться Алине, слегка наклонив ко мне голову спросил он. И голос такой… обманчиво доброжелательный.
Глянула на него удивленно, а после протяжно выдохнула, ответив:
— Это просто утренник в детском саду. Они всегда заходят по парам. Мальчик с девочкой, — Олег уже набрал воздух, чтобы высказать мне все, что он думает по этому поводу, но я опередила его, ахнув. — Нет, ну ты посмотри на нее!
Наша принцесса, как зовет ее Олег, с прытью маленького сорванца подбегает к другой девочке, собирающейся сесть на стульчик, и бесцеремонно оттягивает ту за руку, тут же плюхаясь на ее место. Воспитательница, тоже заметив этот трюк, быстро подошла к обиженной Кире, уже готовой разреветься, и отвела ее к другому стульчику, чтобы, видимо, не срывать праздник.
— Алина! — шиплю, строго смотря на дочь.
Она конечно же не могла меня услышать, но этого и не требовалось. Эта мелкая проказница сама посмотрела на меня, чтобы оценить, насколько ее мама в гневе. Всегда так делает, чтобы, если дела совсем плохи, состроить свой фирменный взгляд невинного дитя. Вот прям как сейчас. Сидит, слегка надув губки, и косит взгляд на отца. Знает, у кого искать поддержку.
Рядом раздался плохо сдерживаемый смешок, а затем еще один. На нас уже начинают бросать укоризненные взгляды другие родители.
— Олег!
— Это моя девочка, — пожал плечами, гордо улыбаясь и откидываясь на спинку, однако, услышав жалобный скрип, передумал.
— Сам будешь перед воспитательницей краснеть! — легонько стукнула его по бедру.
— Я? — перевел на меня удивленный взгляд. И тут я понимаю, какую глупость сказала. Олег и краснеть — вещи несовместимые.
— Ладно, расслабься, Ань, — гладит большим пальцем мою ладонь. — Я поговорю с ней.
Хмыкнула. Знаю я, как он поговорит. «Принцесса, не делай так больше, договорились?». Причем сказано это будет таким тоном, что Алина услышит: «Делай, что хочешь, маму я возьму на себя». Спелись.
— А что, это какое-то блатное место в детском саду? — поинтересовался Олег.
— Нет, просто рядом Матвей сидит. Он ей нравится.
— Что!? — Олег, немного забывшись, а точнее наплевав, где находится, возмутился чуть громче, чем следовало бы. Ну как чуть, на нас все оглянулись, правда волновало это только меня. — Еще и Матвей? Вы издеваетесь? — добавил тише, но не менее зло.
— Олег! Они же дети! — устало вздохнув, сказала я. Чтоб еще раз я пошла с ним на утренник!
— Вечером я точно с ней поговорю.
Кажется, в жизни Алины состоится по-настоящему первый серьезный разговор с отцом.
— Не понял! Он еще и упирается?
Малышня по парам выходила на середину зала, готовясь к танцу. Алина упрямо тащила своего маленького партнера, отчего-то не оценившего ее настойчивость и шагающего без особого энтузиазма.
— Он тебе только что не нравился.
— Он и сейчас мне не нравится, — ответил жестко, — но это не значит, что он смеет отказывать моей дочери.
— Не переживай. Так как это твоя дочь, шансов у него нет, — настала моя очередь смеяться.
***
Заглядываю в детскую и застаю Алину в нарядном платье. Она сидела за детским столом и что-то рисовала, увлеченно напевая песню из утренника.
— Солнце, ты почему еще в платье? — прохожу в комнату, убирая на место игрушки, которые маленькая непоседа уже успела разбросать.
— У меня важное дело, мам, — отвечает серьезно.
— Что такого важного ты рисуешь? Опять папу? — у нас уже коллекция «Сто и один вариант папы». И мне кажется, что у Олега эти рисунки на строгом учете, потому как для них у Филатова есть отдельная папка в столе.
— Я не рисую. Я пишу завещание, — плюшевый слоник падает у меня из рук, и я замираю в полусогнутом положении.
— Что ты пишешь? — ошарашенно переспросила, приближаясь к дочери. Писать она не умела, поэтому на листке бумаги были нарисованы волнистые линии.
— Завещание, — повторяет Алина.
— Где ты это услышала? — присела рядом.
— Папа разговаривал по телефону и сказал, что кто-то будет писать завещание. И мне очень захотелось поиграть в завещание, — произнесла с невинным взглядом Алина. — Мама, а что это такое?
Филатов! Просила же быть аккуратней со своей работой дома! Алина как губка все впитывает. Не дай бог в садике ляпнет.
— Вот у папы и спросишь. Иди переодень платье и умойся. Уже поздно.
Алина пошагала в ванную, а я взяла листок бумаги и отправилась на поиски мужа.
Он стоял в спальне, снимая часы у комода. Завидев меня, довольно улыбнулся и уже было хотел протянуть ко мне руки, как я сделала шаг назад, получив в ответ вопросительно выгнутую бровь.
— Ты знаешь, что это? — подняла вверх творение дочери.
— Новый рисунок? — с энтузиазмом Олег забрал у меня
