«прекрасно», и треплет ее по щеке, будто та – ее третья внучка.
– Это мой модельный подиум, – довольно сообщает бабуля и отходит от беговой дорожки, толкая ходунки в сторону резиновых фитболов.
Бабулины мешковатые штаны подрагивают с каждым ее шагом. Я не дышу, переживаю, что она упадет – на сей раз у меня на глазах – и распластается на полу: колени выгнуты под каким-нибудь жутким углом, руки тщетно ищут опору. Но потом я вспоминаю, что Наоми в считаных дюймах от нее. Не спускает глаз с бабулиных морщинистых ладоней, вцепившихся в ручки ходунков. Когда бабуля преодолевает половину пути, я замечаю, что шагает она ровнее, увереннее. Она уже не так горбится и припадает на одну ногу, как всего пару дней назад. Спина у нее почти прямая.
Бабуля доходит до финиша и легонько пинает фитбол.
– Подиум пройден! – восклицает она.
Я смеюсь. Наверняка она от Наоми это слово услышала.
– Чудесно. Еще пара-тройка занятий, и вы будете как новенькая. Как до происшествия.
До происшествия. Персонал больницы все чаще повторяет эту фразу – напоминание, что было время, когда бабуля нормально передвигалась сама и нам не приходилось волноваться из-за ушибов, растяжений и счетов. Теперь же бабушке каждый шаг дается с трудом. И причина тому – не «происшествие», а я, ее внучка.
В горле набухает комок. Я пялюсь в телефон и сдерживаю слезы. Но отсмотреть уведомления – это, конечно, ужасная идея. Всюду мелькает имя Акила. Поначалу его сообщения были вежливыми, неуверенными. Привет, я здорово провел время вчера вечером; приветики, как ты? Затем: я скоро в парк, хочешь со мной? Вчера дошло до: у тебя все хорошо?
Иногда я подумываю ему ответить. Ночью, когда над Квинс висит хмурое темное небо и мелькают фары авто, мои руки зависают над клавиатурой. Я представляю, как мы снова встречаемся в парке, магазине комиксов или кафе, которое Акил так любит, – «У Полины», где играет китчевая французская музыка и стоят бархатные красные стулья, напоминающие ему о Париже. Но потом я вспоминаю бабулю, которой неудобно сидеть в инвалидном кресле, но после пятнадцати минут ходьбы ноги у нее отказывают. Думаю о родителях, которые шлют мне сообщения каждые двадцать минут, дабы убедиться, что я там, где и обещала быть. Смотрю на стерильные больничные стены и на клюющую носом сестренку, которая способна уснуть даже в больничном кресле. Вспоминаю о собственном будущем. Меня ждут палочки и фартук. Это моя судьба.
Снова вспыхивает экран. Опять Акил:
Ты на меня злишься?
Выдержка покидает меня. На ресницах набухают слезы, которые я так старательно сдерживала. Тело каменеет. Наоми переводит взгляд с фитбола на меня, морщит лоб. В складках кожи пролегают тени.
– Джиа, – тихо говорит она, – может, выйдешь свежим воздухом подышать? На минуточку?
Бабуля сидит в инвалидном кресле, все еще переводит дух. Сиси окончательно вырубилась, ее крошечные кроссовки в блестках втиснуты между подлокотником и сидением кресла. Мне нельзя спускать с них глаз. Нельзя допустить, чтобы с ними опять что-нибудь случилось.
– Не волнуйся. – Наоми улыбается. – Я буду здесь. Просто выйди на пять минуточек. Тебе нужна передышка.
Ее голос звучит так умиротворяюще, так убедительно. Не успеваю я опомниться, как ноги сами несут меня по коридору, заводят в лифт. В вестибюле автоматические двери разъезжаются в стороны, и я оказываюсь в окружении влажного июльского воздуха под внушительным металлическим навесом. Скамеек здесь нет, так что я просто стою, вдыхаю выхлопные газы импровизированной парковки и назойливый шлейф антисептика из больницы.
Рядом стоит женщина в белом халате и костюмных брюках и, зажав телефон между ухом и плечом, ест злаковый батончик. Она говорит человеку на другом конце линии, что у нее есть всего пять минут, поэтому все детали насчет благотворительного вечера нужно согласовать прямо сейчас. Из-под навеса разлетаются слова «тихий аукцион» и «бегонии». Они напоминают мне о том, что обсуждают родители Эверет, когда я ночую у них и их разговоры доносятся с кухни. Я бросаю взгляд на бейдж, прикрепленный к халату женщины. Первая строка: доктор Амелия. Вторая строка: Аббуд. В рту соленый привкус слез. Присмотревшись, я замечаю, что форма носа у нее та же, что и у Акила. Даже скопления веснушек на щеках в тех же самых местах.
Это его мать, новый главврач хирургического отделения, та, из-за кого семья Акила сюда переехала. Женщина, с которой я уже не надеялась познакомиться. Я так близка к ней и так близка к Акилу – зажимаю все его сообщения в ладони. Если бы Эверет и Ариэль были здесь, они бы сказали: утри слезы и пойди представься доктору Аббуд. С виду она добрая. Может, она пригласит меня на ужин, и я буду есть пирожные с ее родными, трогать ступнями пушистые персидские ковры и обсуждать искусство и исследования в области хирургии. Если она спросит, где я живу, возможно, я отвечу ей правду.
– Отлично, – говорит мама Акила человеку на другом конце линии. – Увидимся завтра в восемь. Да, хорошо. Хорошо, пока. – Она нажимает «отбой», сминает обертку от батончика и бросает ее в мусорный бак.
Я жду, когда она уйдет обратно внутрь, но она не двигается с места. Меня она тоже не замечает. Если заговорить с ней сейчас, то с чего начать? Здравствуйте, вы меня не знаете, но мне нравится ваш сын – более того, я с ним уже целовалась. Он вам об этом рассказывал? О стадионе, ночном небе, салютах, взмывающих в вышину? Упоминал, что я взяла и исчезла? Мне жаль, что я его обидела. Но если бы он узнал, почему я так поступила, если бы узнал, что за ложь я скрываю, ему бы разонравилась девушка, с которой он целовался. Он не стал бы впустую тратить на нее свое лето.
Доктор Аббуд разминает плечи. Я передумала: вряд ли она пригласит меня на ужин. Вряд ли я вообще ей понравлюсь.
Я миную разъезжающиеся двери и захожу в вестибюль. Бабуля и Сиси, наверное, меня уже потеряли. Мне нужно к ним.
От кого: [email protected] 11:55
Кому:
[email protected]; [email protected]
Тема: Я по вам соскучилась и хочу тайяки[53]
Дорогие Ариэль и Джиа,
Мы давно не созванивались и не переписывались, так что я решила пойти старым добрым путем и отправить вам письмо. В общем, я по вам соскучилась. Ариэль, та фотка с океаном очень красивая, но полноценную экскурсию не заменит! Пришли нам больше фотографий, когда пойдешь исследовать округу. И Джиа, я так рада, что твоей бабушке уже
