по супермаркету, но его нигде не было.
Где ты? – написала я.
Через двадцать минут он нашел меня за кассами, я стояла с пакетами в руках.
– Где ты был? – спросила я.
– Прости. Ужасный запор. – В руках у него была пачка острых начос. – Давай еще вот это возьмем.
– Я уже за все заплатила. Сто лет тебя жду.
Он кивнул и сунул доритос на ближайшую полку.
Квартира оказалось завалена грязной посудой и упаковками из-под еды на заказ. Чарли, видимо, съездил домой и забрал свои вещи, потому что они валялись повсюду. В корзине для белья громоздилась гора одежды, тут же рядом лежала его гитара, стопки книжек, стояла громадная доисторическая стереосистема. На столе, рядом с нормальным креслом, – огромный и очень грязный на вид бонг.
– Я все уберу, – пообещал Чарли. – У меня просто не было времени.
Я молча кивнула и пошла в кухню готовить пасту. Думала, он догонит меня. Скажет что-нибудь милое, чтобы спасти положение. Обнимет, поцелует, пустит в ход свое обаяние. Но он за мной не пошел. Я долго готовила пасту, демонстративно гремя кастрюлями, потом съела ее одна, сидя на кухонном полу. Чарли все не приходил, и с каждой минутой я злилась все больше. К концу ужина уже твердо решила, что порву с ним. А вернувшись в гостиную, обнаружила, что он, так и не сняв куртки, спит в продавленном кресле.
– Чарли. – Я стала его трясти. – Чарли.
Он даже не шевельнулся.
Я прошла в спальню и легла. Через некоторое время он завозился. Вошел уже без пуховика и присел на край кровати. Сказал едва слышно:
– Я так сильно тебя люблю.
– Я тоже тебя люблю.
Я заплакала, но он этого не заметил.
Стал мягко стягивать с меня джинсы. Однако бо́льшую часть работы делала я. Потом он снял с меня белье и стал целовать. Нежно прижался губами к животу, скользнул ниже и вдруг замер.
Оказалось, он снова отрубился, положив руки мне на бедра, а голову уронив между ног. Я выползла из-под него и затолкала его в кровать.
На следующий день я сказала Чарли, что он должен съехать. Он пытался убедить меня, что наши отношения только выиграют, если мы будем жить вместе, и что моему творчеству это тоже пойдет на пользу. Но я не слушала. Решила, что выбираю одиночество. Раньше же я с ним как-то справлялась, переживу и теперь.
– Значит, ты меня бросаешь? – спросил он резко, как ножом полоснул.
Я занервничала.
– Я этого не говорила. Но квартиру свою хочу получить обратно.
Однако он не съехал. Ни в тот день, ни на следующий, ни позже. Всю неделю мы каждое утро уходили из дома в одно время, как супруги, отправляющиеся на работу. Только я шла в кампус, а он – встречаться с Максом. Каждый вечер около десяти он писал, что едет ко мне. И все время вел себя так, будто между нами все нормально, будто вот так теперь мы и живем.
По его словам, они с Максом затеяли совместный проект – документальный фильм о межрасовых отношениях в Мэдисоне.
– Я снимаю материал на телефон. Ты даже не представляешь, с каким ужасом чернокожим приходится сталкиваться в этом расистском городе. Когда Макс за рулем, нас постоянно тормозят ни за что, а когда веду я, никто не трогает. В нашем фильме я все это покажу.
– А что насчет работы? – спросила я. – Ты ее ищешь?
– Этим мы и занимаемся, малыш. Рассылаем резюме.
– Может, ты мог бы пожить у Макса? – предложила я.
– Макс живет в мотеле, – возразил Чарли. За ухом у него торчала сигарета. – Схожу вниз покурю.
Мы спали в одной кровати, но сексом не занимались. Ночами я разрывалась от желания выставить его или попросить прикоснуться ко мне, взглянуть, как раньше.
– Ты все еще хочешь меня? – шепнула я однажды, когда он дремал рядом со мной.
Он пробормотал что-то неразборчивое и положил руку мне на бедро.
На седьмой день я объявила, что к семи вечера тут не должно остаться ни его самого, ни его вещей. Мы стояли в куртках в подъезде.
– Сегодня? – в ужасе спросил он.
Я кивнула.
– Лея, мне некуда пойти.
Нагнувшись завязать шнурки, я буркнула:
– Прости.
Домой он явился без пятнадцати семь и тут же стал охапками таскать вещи в машину.
При этом все твердил:
– Будь ты на моем месте, я бы никогда тебя не вышвырнул. Ты могла бы жить у меня сколько угодно.
Я не отвечала. Просто стояла в углу гостиной. Собираться не помогала; правда, он и не просил о помощи. Уйти я тоже не могла, боялась, что он прихватит что-то из моих вещей.
Наконец я попросила его вернуть мне ключ. Он вскинул брови.
– Зачем?
– Потому что это мой ключ.
– Нет, мой, – возразил он. – Хозяйка его для меня сделала.
У меня что-то оборвалось внутри.
– Чарли, я оказала тебе услугу, пустила пожить к себе. А теперь верни мне, пожалуйста, ключ. – Голос срывался.
– У меня его нет.
– Ты серьезно? – ахнула я. – То есть ключ от моей квартиры где-то гуляет?
– Если так боишься, можешь сменить замки, – пожал плечами он.
– Чарли, ключ у тебя? Пожалуйста, просто скажи, – взмолилась я.
Он нахмурил брови и прищурился, словно вглядываясь во что-то.
– Лея, ты что, не доверяешь мне?
– Нет, – отрезала я. – Чарли, ты меня пугаешь. – На глаза навернулись слезы.
– Лея. – Он вдруг заговорил другим тоном, мягко, нежно, как прежде. – Это же я. Я. Ты совсем издергалась. Что с тобой?
Я присела на корточки и сделала несколько глубоких вдохов. Чарли опустился на колени рядом со мной.
– Чарли, я просто в ужасе. Пожалуйста, отдай мне ключ.
– Я бы с радостью, но у меня правда его нет. – Он снова смотрел на меня этими своими огромными невинными глазами.
– Ладно, мне надо работать, – сказала я. – Позже поговорим. У тебя есть где остановиться?
Почему-то я вдруг почувствовала, что надо расстаться с ним по-хорошему.
– Ага, завалюсь к своему другу Дэнни. Я тебе позвоню, хорошо?
– Ладно, тогда и поговорим.
Как только Чарли вышел, я заперла дверь. Потом притащила из кухни стол и подперла ее, чтобы услышать грохот, если кто-то полезет в квартиру.
Через несколько часов отправила Чарли сообщение.
Чарли, я люблю тебя, но у нас нездоровые отношения. Мне нужно побыть одной и сосредоточиться на учебе. Я считаю тебя удивительным человеком. Мне очень жаль, но я правда думаю, что нам лучше расстаться. Пожалуйста, береги себя. Я вижу, что такой
