С каждой минутой лес становился все более различимым.
– Как будто луна упала в Сумрачный лес, – сказал Карл-ман, и его суждение было не так уж далеко от действительности.
– Вы разбудили лес своими криками, – прошептала Гортензия. – О, я так и знала, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет! Здесь наверняка никто так не вопил сотни лет, а теперь лес оживает. Как вы могли, Одилий, ведь вы так хорошо знаете старинные легенды!
– Попробовать стоило, – ответил Пфиффер. – Был бы Бульрих неподалеку, ответил бы. А если вас волнует, что нас заметил кто-то другой, то он узнал о нашем присутствии еще тогда, когда мы вышли с фонарями к живой изгороди, если не раньше. Кроме того, громкие крики – признак бесстрашия и силы. Как вы думаете, зачем наши предки шумели и кричали, затевая маскарад? Чтобы держать духов потустороннего мира на расстоянии, и здесь это тоже не помешает!
Гортензия промолчала.
– Неважно, правильно мы поступили или нет, – продолжал старик. – Как бы то ни было, нам снова придется иметь дело с этим злополучным сиянием, и на этот раз оно, похоже, будет куда сильнее. Надо спешить, пока оно не доползло до лесной опушки.
– Как вы думаете, ваш кот убежал в Сумрачный лес? – неожиданно спросил его Карлман. Райцкера и в самом деле давно не было видно.
Одилий вздохнул, задумался на мгновение, а потом покачал головой:
– Нет, непохоже, но уж лучше бы он был сейчас здесь, со мной.
– Я очень хотела бы понять, как он может нам пригодиться? – спросила Гортензия.
– Это мы скоро узнаем, – коротко ответил старик. – Идем, посмотрим, что нас там ждет.
С колотящимися сердцами четверо квенделей прошли так близко от деревьев на опушке, что могли бы коснуться коры руками. Небольшие круги света, которые отбрасывали фонари, выхватывали из темноты корни, стволы и густую траву – маленькие блуждающие огоньки на краю враждебной пустоши.
– С первого взгляда здесь ничего не найти, – проговорил Одилий, выражая общее мнение, – и, скорее всего, мы никогда не обнаружим то место, где Бульрих вошел в лес. Разве что нам посчастливится и мы наткнемся на какую-нибудь явную подсказку, вроде оторванного лоскутка от его одежды, который случайно зацепился за ветку.
Квендели с тревогой оглядели спутанную поросль между высокими стволами.
– Здесь все живое будто бы ведет друг с другом постоянную битву, – вздрогнув, заметил Карлман.
– Верно, от едва заметного мха до самого могучего дуба, – задумчиво согласился Одилий. – Запутались в злобе и горечи… Но сейчас там хотя бы становится все светлее и светлее. Даже если этот свет не сулит ничего хорошего, – продолжил он, немного помолчав, – с ним нам искать будет легче, ведь мы сможем видеть на несколько шагов дальше, не заходя в глубь. А если свет так и будет расползаться по лесу, то нам пока туда лучше не входить.
– Если свет в лесу тот же самый, что и та странная маленькая луна на тропинке у живой изгороди, то выходит, что теперь и лес продырявился, как вы тогда объяснили? – задал Карлман пугающий вопрос.
– Боюсь, что все именно так и обстоит, – мрачно ответил старик Пфиффер. – Ты внимательно слушал, мальчик мой. Вот почему впредь мы должны быть очень осторожны. Ведь если заблудиться в таком лесу, или, что вернее, невольно пересечь границу, то я очень сомневаюсь, что мы окажемся в столь же мирном уголке, как наше Холмогорье.
– А что, если Бульрих там заблудился? – продолжил размышлять Карлман. – Потерялся в этом опасном сиянии?
– Тогда, клянусь всеми святыми пустотелыми трюфелями, да помогут ему добрые духи лесов и лугов! – мрачно воскликнул Одилий. – Будем надеяться, что этого не произошло!
– Вы хотите сказать, что тогда его уже не спасти? – спросил перепуганный Звентибольд. – Добряк Бульрих ушел и исчез, сначала в Сумрачном лесу, а потом и в небытии, как тот маленький листок, который упал с ветки прямо в световую дыру?! Ох, ложноножки и жухлые шляпки, какая ужасная судьба!
– В световой дыре исчез листок? – переспросил Одилий, резко обернувшись к Биттерлингу. – Ты раньше об этом не упоминал. Ну что ж, понятно… Теперь вы сами понимаете, что может произойти.
– Одилий, вы хоть знаете, что там, на той стороне? – вмешалась Гортензия, и, как всегда, когда она была в отчаянии, ее голос звучал раздраженно. – Быть может, вы сами там бывали?!
– Да, Гортензия, бывал, – спокойно ответил старик.
Все посмотрели на него так, словно он вмиг обернулся существом из потустороннего мира, а не прежним Одилием Пфиффером из Зеленого Лога среди лесов. Никогда прежде старый квендель не упоминал о таком невероятном приключении. Однако поскольку он не имел привычки хвастаться подвигами, которых не совершал, его спутники решили, что старик говорит правду. Пфиффер же не обратил ни малейшего внимания на всеобщее изумление.
– Сейчас надо думать о поисках Бульриха, – бросил он через плечо уже на ходу. – Это поможет прогнать страх! Мы пойдем вдоль кромки леса, сперва налево. Если там не найдем следов и ничего особенного к тому времени не случится, двинемся назад, к Вороньей деревне. Смотрите в оба! Осматривайте лес, насколько хватит глаз и смелости! Нельзя упускать ни единой зацепки, ведь на кону жизнь Шаттенбарта! Вперед! Будьте внимательней, чем совы!
Трое квенделей шагали вслед за своим вожаком и смело всматривались вглубь леса, пока у них не заслезились глаза. Они старательно отгоняли страшные мысли, которые так и лезли в голову после всего услышанного. Одилий посоветовал сосредоточиться на поисках Бульриха, и это очень помогло. Заглядывая в чащу между стволами угрюмых елей, Карл-ман даже ощутил крошечный укол врожденной квендельской отваги. Это был, уж конечно, более чем дерзкий поступок. Интересно, что сказали бы Эппелин Райцкер и его квенделинские дружки, попадись он им на глаза в эту минуту? За елями стояли какие-то стройные деревья, скорее всего, буки. Их серебристые стволы отражали отблески того жуткого мерцания, которое, словно туман, медленно затягивало Сумрачный лес.
Перед Карлманом шла Гортензия, которая добросовестно освещала каждый клочок земли под ногами и лишь затем поднимала фонарь выше. Тыкать тростью в подлесок она не решалась, боясь спугнуть нечто отвратительное или опасное. Безрезультатно обследовав заросли остролиста и нижние ветви могучей ели, Гортензия направила фонарь влево, на темную поляну, и замерла. Что это, неужели промелькнувшие в свете фонаря две светящиеся точки – чьи-то глаза? Не сдержав пронзительного крика, она остановилась так внезапно, что Карлман, который пристально разглядывал лес, налетел на нее сзади.
– Елки-поганки, что случилось? – крикнул Звентибольд, охранявший спутников с тыла.
– Там!.. Там что-то есть! – вскрикнула Гортензия и указала тростью в
