плащ и прибавила шагу. Бродить по ночам она опасалась. Вот и сейчас по спине пробегали мурашки, а дыхание сбивалось от торопливой походки. Торина вышла к пруду и с удивлением заметила фигуру отца. Король стоял возле любимой ивы и неотрывно взирал на водную гладь, в которой отражалась полная луна. Обрадованная Торина заспешила к нему. Теперь можно было не бояться и спокойно вернуться во дворец. Но, приблизившись, она резко отшатнулась. Лицо отца оказалось покрыто чешуёй, нос исчез, а по шее расползлись жабры. Однако король, похоже, не заметил её. Повинуясь неясному порыву, он внезапно разбежался и плюхнулся в воду. Когда же из пруда показался огромный рыбий хвост, Торина с ужасом бросилась прочь. Словно безумная неслась она вдоль аллей, оглядываясь в темноту и прислушиваясь к звукам. Однако ночь оставалась безмятежна. Плеск воды более не долетал до её слуха — пруд остался далеко позади. Сбавив шаг, Торина вышла к розарию и с удивлением заметила возле клумб Зарину. Сестра довольно странно крутилась возле цветов, словно порхала над ними. И точно. Стоило Торине подойти ближе, и она заметила, что из спины Зарины торчали полупрозрачные крылья, с головы свисали длинные чёрные усики, а вместо рук из-под платья выглядывали тонкие мохнатые лапки. С трудом подавив в себе жуткий вопль, Торина вновь ринулась в темноту ночи, но, выбежав к фонтану, снова затормозила, с удивлением заметив кружащую над каменной чашей матушку. Та отчего-то странно подпрыгивала и невнятно кряхтела. Осторожно шагнув в её сторону, Торина пригляделась и едва не лишилась чувств. Кожу матери покрывал тёмные перья, лицо стало напоминать птичью голову, а нос вытянулся, словно клюв. Торина не смогла сдержать стона, но услышала исходящее из себя сиплое рычание. Недоброе предчувствие кольнуло сердце, и взгляд устремился к собственным рукам. Буквально на глазах ладони обрастали шерстью. Торина попыталась содрать её, но всё было тщетно. Мех, непрерывно зудя, стремительно распространялся по телу, тело ломило от тянущих болей. Она чувствовала, как ноющие кости меняют свою форму, как тонкие пальцы превращаются в острые когти, а маленькие уши топорщатся и ползут по черепу ближе к макушке. То ли от ужаса, то ли от нестерпимых болей Торина ощутила, что ей не хватает воздуха. Она раскрыла пасть и под оглушительный раскат грома очнулась. Вокруг было темно и жутко. Страх, заполонивший тело ещё во сне, теперь охватил каждую клеточку. Чувствуя себя запертой в клетке, Торина заметалась в поисках выхода, но вместо этого налетела на дверной косяк, а дальше всё потонуло в пульсирующей боли и кровавой пелене…
Свет озарил комнату и склонившегося на ней.
— Ваше Высочество! Ваше Высочество, вы меня слышите?
Подслеповато щурясь, Торине сначала показалось, что перед ней возник Этьен. Она безотчётно потянулась к нему, однако тот к удивлению отпрянул от неё. Нервно проморгавшись, Торина узнала Филиппа Данье и ощутила, как краска приливает к лицу. Она чуть не бросилась в объятья к незнакомцу!
— Простите, — едва слышно прошептала Торина.
— Боюсь, это вам придётся меня простить. На борту нет лекарей, так что вашу рану вынужден лечить я, — примирительно произнёс Филипп и потянулся ко лбу. — Это будет немного больно.
Влажный платок коснулся кожи, и края раны яростно защипало. Торина невольно зажмурилась и не сдержала стон. Но уже в следующий миг Филипп отдёрнул руку и завозился в небольшом ящике, который принёс с собой. Затем лоб Торины щедро был вымазан холодящей мазью и аккуратно, плотно перевязан. Боль заметно стихла. Филипп обработал мазью ещё несколько глубоких царапин, после чего всучил её в руки стакан с горько пахнущим отваром. Вкус оказался тягуче-пряным. И едва Торина сделала пару глотков, как её настойчиво начало клонить в сон. Ей показалось, что она лишь на секунду смежила веки, вот только, когда открыла глаза, перед ней уже не было заботливого Филиппа, а за иллюминатором не луна серебрила морскую гладь, а светило яркое полуденное солнце. Стоял полный штиль, и корабль впервые замер на месте. Торина больше не ощущала тошнотворной качки, но вместе с тем внезапно воцарившаяся тишина внушала ей беспокойство. Встав с койки, она засеменила к иллюминатору. Но сколько бы ни вглядывалась в лазурную гладь, так и не могла найти себе объяснения нарастающей тревоге. Море казалось совершенно мирным и безмятежным. Однако, вопреки увиденному, у Торины несколько раз по спине пробежали мурашки. А потом раздался оглушительный удар, и корабль сотрясся так, будто под ним начал извергаться вулкан. Торину сначала швырнуло к стене, а затем вновь качнуло к иллюминатору. Вот только на ногах устоять она не смогла и завалилась на пол.
«Снова буря?» — подумала Торина, но в окне продолжало светить солнце и не было даже намёка на ветер. Однако море вдруг разбушевались, словно кто-то вздумал помешать его ложкой. Вокруг корабля начала стремительно образовываться водоворот. С палубы донеслись крики, кто-то пытался отдавать приказы, но, похоже, их просто невозможно было исполнить. Корабль вертело и крутило, как детского волчка. Торина и не надеялась подняться на ноги. Было уже чудо, что ей удалось схватиться за спинку кровати и как-то удерживаться на месте, больше не позволяя кораблю кидать её из стороны в сторону, словно тряпичную куклу. Торина с ужасом ожидала, что их вот-вот затянет внутрь омута на верную смерть. И вот уже вся прожитая жизнь пролетела перед глазами, как вдруг новый удар резко качнул корабль в сторону. Послышался треск и грохот — похоже, что-то сбило одну из мачт. Торина покосилась в иллюминатор, и собственный вопль ужаса на миг оглушил её. Из бурлящего моря показались огромные щупальца. Извиваясь, будто в безумном танце, они секундой спустя направились прямиком к кораблю. Несмотря на то, что судно продолжало вертеться, над головой послышался топот и лязг открывающихся пушечных портов. Над бушующим морем пронеслась канонада выстрелов, тяжёлые снаряды сбили несколько щупалец, но, похоже, это не нанесло серьёзного урона, а лишь сильнее разозлило морское чудовище. Ещё больше огромных мясистых щупалец вылезло из-под воды и обрушилось на корабль. Угрожающе затрещала обшивка, а новый грохот возвестил о существенных потерях на палубе. Команда отчаянно посылала один залп за другим. Мерзкая жёлтая слизь и ошмётки мяса облепили иллюминатор, почти застив обзор. Впрочем, Торина едва ли способна была продолжать смотреть. Она трусливо зажмурилась и, трясясь от безудержного страха, молилась Виру, чтобы он позаботился о её душе. Больше надеяться ей было не на что.
Очередной удар пришёлся по иллюминатору. Крепкое стекло треснуло, но чудом удержалось в железной раме. Торина с ужасом понимала, что если
