Книга Гангрена Союза - Лев Цитоловский

для детей. Тенгиз составил несколько заявок на получение патентов. Это были старые разработки, и американские союзники не имели к ним отношения. Партнеров он искал за рубежом, где заводы были на ходу. Хорошо пошел электронный чертенок, который умел отслеживать местонахождение ребенка и за ним бежать. Им управлял почти живой блок, вроде украденного когда-то Соковым, с некоторыми усовершенствованиями.

Скорость своей погони чертенок соотносил с возможностями малыша и мог бегать по пересеченной местности. Чертенка легко было переключать, а потом использовать, как ведущего. В этом случае ребенок должен был догонять чертенка, а тот мог подстраивать скорость бега, чтобы не расстраивать его слишком большим своим преимуществом. Тенгиз задумал не продавать патенты, а получать некоторый процент с прибыли. Этого им хватало на быт и на его новый эксперимент.

Дело в том, что в нем пробудились гены Шалвы. Он сформировал частное подразделение по выявлению коммерческих тайн. С кадрами ему помог дядя Резо. Многие его коллеги теперь остались не у дел и охотно переходили в коммерческие структуры. Обычно они занимались охраной, но Тенгиз предлагал бывшим работникам спецслужб намного более увлекательное и близкое их сердцу дело — разведку.

Тенгиз сообразил, как создать инструмент для взаимного влияния успехов истеблишмента и уровня обеспечения их рядовых работников. Для этого нужно было внедриться в среду служащих компании, проанализировать рентабельность, затраты, прибыль, откаты, поставки и разного рода компромат. Важно было выяснить, может ли компания улучшить положение своих служащих за счет сверхприбылей. И если такая возможность была, стоило показать руководству, что дальнейшее игнорирование потребностей работников станет нерентабельным.

В переговорах Тенгиз выступал, как тайная независимая структура, спрятанная в недрах государства. Он никогда не опирался на поддержку рядовых служащих компании: руководство их запугивало, и они, под страхом увольнения, легко отказывались от возможных преференций. Льгот приходилось добиваться помимо их формально выраженного отказа.

Катю он решил в свою опасную активность не посвящать.

Занятие это было дорогостоящее. Оно поглощало весь доход от Катиных патентов. Дело не мог спасти даже Робин-Гудовский энтузиазм его кадров. Поэтому Тенгиз сделал свой промысел самоокупаемым. Полученные данные он не публиковал в открытой печати, ведь это ни к чему радикальному привести не могло. При отказе компании купить компромат и улучшить положение своих кадров, он спускал эти данные их конкурентам и таким путем финансировал свой отряд. Деятельность была рискованной и у него была также своя контрразведка. Катя, Юля и Бондо находились под круглосуточной охраной, но об этом не догадывались. Труднее всего было с Бондо. Мальчик он был наблюдательный, быстро вычислял часто мелькавшее лицо и тогда стремился вступить с ним в контакт. Поэтому его охрану нужно было часто менять.

46. А моральны ли вожди?

Катя между тем продолжала совершенствовать своего робота. Для этого даже не было нужно создавать его в металле. Он мог беседовать с экрана компьютера. Робот уже рассуждал на отвлеченные темы, отвечал на вопросы и спорил. Создавалось полное впечатление, что он вполне разумен. В соответствии с принципом Алана Тьюринга, это официально считалось критерием наличия у него сознания. Но Катю такая оценка не устраивала. Дело в том, что можно было загрузить в машину солидный объем примеров разного рода бесед. По человеческим меркам, это было практически бесконечное море информации. Тогда любой вновь возникший вопрос или комментарий машина могла мгновенно сопоставить со сходной ситуацией, записанной в ее памяти и выбрать наиболее подходящий ответ. И со стороны казалось, что она мыслит.

К слову, именно так зачастую и ведут беседу вполне себе живые рядовые собеседники, не мудрствуя лукаво, хотя и не осознают этого, что отнюдь не свидетельствует об активном использовании ума. С другой стороны, это не указывала и на их заведомую глупость. Экономичнее пользоваться старыми запасами знаний, чем всякий раз подыскивать свежие аргументы. Катин робот беседовал, исходя из собственного опыта и текущей ситуации, и она пыталась обеспечить его творческим потенциалом.

Катя верила, что Тенгиз, наконец, разгадает модель честного общества: решение, наверняка, существует. Сейчас к ним должна была забежать Юля, показать своего жениха. Поэтому Катя сервировала стол на веранде и невольно вспомнила их былые беседы.

— Скажи, Тенгиз, а как же с мечтой об обществе, где невозможно навредить ближнему, если не хочешь получить ответку? Что-нибудь придумал? — С надеждой поинтересовалась она. — Народ ждет от тебя успехов.

— Не гони лошадей. Ответка легко реализуется, но это еще не решение, это частность. Ты собираешься изобрести одушевленного робота, а я — духовное объединение. Окончательного результата еще нет, есть только частные идеи. Больше того, я не уверен, что решение существует. Вдруг этого и не будет никогда…

— Ну почему же, ведь есть некоторые позитивные прототипы. В Сингапуре побеждена коррупция, на Кубе и в Канаде создана доступная для всех медицина, в Швейцарии настолько развили самосознание, что народ на референдумах демонстрирует здравый смысл и отклоняет корысть при решении проблем. Да и у нас, в Союзе, была создана прекрасная система образования, мы-то с тобой это знаем. Наконец, его величество мозг каким-то образом умеет организовать свои нейроны, если не свихнулся.

— Правильные примеры, хотя речь идет о частностях. Важно, чтобы к власти приходил высокоморальный правитель. А это случается редко. Эгоистичные люди, как правило, обладают более сильной волей, напором и, как ни странно — харизмой. Они глубоко уверены в своей исключительности и поэтому излучают оптимизм. Поэтому легче приходят к господству.

— Мрачная у тебя получилась картина, Тенгиз. Но я с тобой давно знакома, добывь немного оптимизма. Есть же выход.

— Выход изувестен всем, никакая это не тайна. Нужно, всего лишь, обеспечить надежную сменяемость власти, административной и судебной. Надёжную, понимаешь, а не формальную. Для этого недостаточно добровольного волеизъявления народа. Пропаганда может внушить народу, что угодно, любую чушь, если эта пропаганда господствует. Вот если предусмотрено, что независимо от воли правительства, напрямую из бюджета финансируются самостоятельные средства массовой информации, контролировать их будет сложно. Если, скажем, удастся подкупить одного «свободного» журналиста, найдутся другие, которые вытащат факт коррупции на свет божий. И на выборы пойдут с открытыми глазами.

Раздался звонок, и появилась Юля. Она выложила на стол ароматную айву и с удовлетворением отметила, как от знакомого запаха раздулись ноздри Тенгиза.

— Для тебя старалась, — кивнула она ему.

— А где обещанный жених, на улице тебя ждет? Зови его сюда, не съедим — потребовал Тенгиз.

— Нет его, выгнала.

— Темнишь ты что-то, час назад был и уже выгнала?

— Да я представила, что он тут, перед вами, будет умничать, да мускулами своими сверкать, мне как-то неловко