эвакуации не будет. Можно было снова распаковывать сумку.
После Пасхи сахар стал выдаваться по талонам, так же как и кофе. Нельзя было купить столько, сколько хочешь – лишь столько, сколько указано в серых талонах, которые тетя Марта принесла с почты. Она внимательно следила за тем, чтобы Штеффи не клала слишком много сахара в овсянку.
Волосы Штеффи стали отрастать. Они уже доставали до плеч. Штеффи заплетала их в две короткие косички. Наверное, они успеют отрасти до отъезда в Америку.
Ветер с моря становился все мягче. Дядя Эверт спустил на воду небольшую лодку и взял Штеффи с собой на лодочную прогулку.
– Иди, садись сюда, научишься грести, – сказал он. – Нужно уметь, если живешь у моря.
Штеффи уселась рядом с дядей Эвертом на деревянной скамье, «банке» – так у моряков называется сиденье на гребной шлюпке. Дядя Эверт, стоя на коленях позади Штеффи, помогал ей управлять тяжелыми веслами.
Сначала весла неуклюже болтались в разные стороны, пока палки не попали в специальные крепления на бортике, предназначенные для того, чтобы удерживать их на одном месте. Тогда гребки стали получаться лучше, но Штеффи потребовалось какое-то время, прежде чем удалось заставить весла двигаться в такт. Всякий раз она слишком сильно налегала на правое весло, поэтому лодку разворачивало влево.
– Почему нужно грести, сидя задом наперед? Ведь не видно, куда направляешься.
– Попробуй наоборот, тогда увидишь.
Штеффи развернулась на скамье и попыталась грести наоборот: сначала вперед, а затем назад.
Вообще ничего не получилось.
Было почти безветренно. Далеко на западе серо-голубая дымка стирала границу между небом и землей. Поверхность воды была ровной, без ряби. Вода лишь мягко колыхалась вперед и назад, словно блестящий шелковый материал маминого самого красивого платья. Пепельно-синий муар, называла его мама. Штеффи было приятно произносить слово «муар», такое же мягкое и красивое, как сама ткань.
– Если продолжать грести на запад, только грести и грести, то можно доплыть до Америки? – спросила Штеффи.
Дядя Эверт засмеялся.
– Да, если тебе посчастливится сохранить курс на запад, двигаясь к северу от Скогена в Дании и к югу от Норвегии, тогда для начала ты попадешь в Шотландию. Затем останется только пересечь Атлантику. Тебе придется хорошенько запастись едой, если ты собираешься рискнуть. И надеяться на такой штиль, как сегодня.
Весла натерли Штеффи руки; больнее всего было на мягкой складке кожи между большим и указательным пальцами. Но она не собиралась жаловаться.
Дядя Эверт потянул за деревянную обмотку и выкатил с кормы лодки свернутый линь – тонкий пеньковый трос.
– Подними весла и иди сюда, подержи, – сказал он.
Штеффи подняла весла над краем лодки. Холодная вода капала ей на ноги. Она осторожно перешагнула с «банки» на корму. Лодка казалась неустойчивой. Двигаясь, Штеффи боялась, что она опрокинется.
– Не бойся, – сказал дядя Эверт. – Эту лодку не удастся перевернуть с первого раза. Ты уж во всяком случае слишком мало для этого весишь.
Штеффи держала трос, пока дядя Эверт греб сильными ударами весел.
– Сейчас увидишь, как клюет скумбрия, – сказал он. – Дашь мне знать, когда почувствуешь, что дергает.
Штеффи казалось, что трос дергался все время.
– Вот! – крикнула она. – Дергает.
Дядя Эверт подошел и проверил. Затем покачал головой.
– Это просто тяжесть грузила, которую ты чувствуешь. Когда клюет рыба, дергает иначе.
– Как?
– Ты заметишь. Живая, а не просто мертвая тяжесть.
Штеффи оценивающе посмотрела на свои ладони. Они покраснели и ныли от боли. Она почти забыла о тросе с его мертвой тяжестью, как он внезапно пришел в движение.
– Вот! – закричала она. – Теперь тянет!
Дядя Эверт перебрался к ней и принялся вытягивать трос. На одном из крючков билась блестящая рыба.
Хотя Штеффи много раз с тех пор, как приехала на остров, видела, как тетя Марта чистила скумбрию, она никогда раньше не думала, насколько эта рыба красива. Гладкая кожа отливала черным, зеленым и серебристым. Штеффи почувствовала странное волнение, ее сердце заколотилось.
– Хороша рыба, – сказал дядя Эверт. – Весит наверняка полкило. Сними ее сама.
Штеффи медлила. Она никогда раньше не держала в руках живую рыбу.
Штеффи ухватилась за скумбрию обеими руками. На ощупь рыба не была такой противной, как казалось. Холодная, но не склизкая. Дядя Эверт помог ей снять рыбу с крючка.
Затем он достал свой нож и сделал косой надрез у жабер. Штеффи отвела взгляд.
– Этому ты тоже должна научиться, – сказал дядя Эверт. – И чистить.
– Фу, нет, – ответила Штеффи. – Никогда в жизни.
Дядя Эверт улыбнулся.
– Никогда не говори «никогда».
В тот день их улов составил три рыбины. Тетя Марта почистила их и пожарила к ужину. Рыба оказалась на самом деле довольно вкусной.
Глава 32
Однажды светлым весенним вечером, когда тетя Марта села, управившись с делами, послушать вечернюю молитву, Штеффи всунула голову в комнату.
– Я помыла посуду и сделала уроки, – сказала она. – Можно мне немного погулять?
– Можно, – ответила тетя Марта. – Но возвращайся домой до темноты.
Штеффи надела кофту и завязала на туфлях шнурки. Наконец-то стало достаточно тепло, чтобы избавиться от тесных зимних ботинок и носить легкие прогулочные туфли.
Она вышла на лестницу. Воздух был прохладен и свеж.
К углу дома был прислонен велосипед тети Марты. Он был большим и тяжелым, с толстыми шинами и крепкой рамой.
Если она смогла грести на лодке, то, может, справится и с велосипедом тети Марты.
Штеффи взялась за деревянные ручки руля и вывела велосипед на дорогу. Тяжело дыша и вспотев от напряжения, она потащила его на холм.
На вершине холма Штеффи остановилась. Перед ней простирался длинный, но не крутой спуск. Дорога была почти прямой. Место вполне подходящее.
Штеффи поставила правую ногу на педаль и глубоко вдохнула. Затем она подняла левую ногу, одновременно нажав на педаль правой. Велосипед покатился. Штеффи попыталась сесть на седло, но оно оказалось слишком высоким. Стоя на педалях, она неуверенно поехала вниз, все быстрее и быстрее. Было чудесно и страшно одновременно.
Дорога делала крюк влево между склонами двух холмов.
Штеффи повернула руль и потеряла контроль над велосипедом. Она покачнулась, резко затормозила, и ее занесло на рыхлом гравии. Велосипед упал, Штеффи свалилась в канаву.
«Я умерла», – подумала она.
Но она не умерла, потому что чувствовала боль в руке и в колене.
Звук шин, тормозивших о гравий, заставил ее поднять взгляд. Теперь она опозорится на весь остров.
– Как это случилось? – спросила Вера.
– Не знаю, – сказала Штеффи. – Думаю, я сломала руку.
– Я помогу тебе выбраться, –
