— Я сейчас же проверю наши записи на этот счет.
— В этом нет необходимости, — сказал Джек. — В ячейке оставлена записка.
— Только не прикасайтесь к ней! — воскликнул коп.
Но Джек и не собирался ее трогать. Записка представляла собой клочок бумаги размером с визитную карточку, на котором от руки было что-то написано. Достав из кармана ручку, Джек кончиком придвинул бумажку к внешнему краю ячейки, чтобы рассмотреть надпись. Потом наклонился и прочитал вслух:
— Это на испанском? — осведомился Райли.
— Да, — подтвердил Джек.
Некоторое время мужчины стояли в полном молчании, словно пытаясь расшифровать загадочные письмена.
— Но что это значит? — наконец спросил Райли.
— «Где находятся исчезнувшие?» — перевел с испанского коп.
— Перевести легко, — сказал Джек. — Другое дело — понять, что это означает.
— А вы понимаете? — повернулся к нему Райли.
Джек еще раз посмотрел на записку.
— Не имею ни малейшего представления.
Глава 23
Алисия спала на заднем сиденье своего автомобиля, когда зазвонил мобильный. Поскольку Винс предупредил ее, что дело может затянуться и превратиться с подачи средств массовой информации в подобие многочасового телемарафона, она решила воспользоваться временным затишьем и немного подремать. Ее автомобиль был припаркован рядом с командным пунктом — на тот случай, если она срочно понадобится. Поскольку Алисия не успела вовремя ответить, обращенные к ней слова перекочевали в раздел записи сообщений, но она сразу узнала высветившийся на дисплее номер и нажала на кнопку быстрого набора. Отец снял трубку после первого же гудка.
— Алисия, ты где?
— В мобильном командном пункте. На Бискейн-бульвар возникла ситуация с заложниками.
— Я знаю. Мне только что звонила шеф Ренфро. Но почему ты там?
— Потому что может понадобиться моя помощь.
— Только прошу тебя — не разговаривай с тем психом. Он уже убил одного копа и ранил другого.
Алисия глянула на свое отражение в зеркале заднего вида. Несколько лет назад она могла провести ночь на сиденье автомобиля, а утром явиться к восьми часам на дежурство как ни в чем не бывало, расточать улыбки и классно выглядеть даже без макияжа. Но эти дни, к сожалению, миновали.
— Я далеко от линии огня, и никакая опасность мне не угрожает.
— Очень хорошо. И не вздумай подходить к тому дому. Пожалуйста, обещай мне, что не будешь к нему подходить.
— Я не собираюсь никуда уходить отсюда.
— Даже по телефону с ним не разговаривай!
— Он и не просил, чтобы я с ним говорила.
— Еще попросит. Он же хотел поговорить с тобой, когда сидел на мосту, и снова этого потребует.
— Если потребует, я сделаю то, что мне скажут переговорщики.
— Ни в коем случае. Послушай отца. Не разговаривай с ним. Ты меня слышишь?
— Успокойся, папочка, очень тебя прошу.
— Я спокоен. Просто пообещай мне, что не будешь с ним разговаривать — и все.
— О'кей. Я не буду с ним разговаривать. Обещаю. Если, конечно, переговорщик не решит, что это необходимо.
— Говоря «переговорщик», ты подразумеваешь Пауло?
— Да.
— Господи, Алисия! В прошлый раз, когда этот человек пытался разрешить серьезную кризисную ситуацию, едва не погибла пятилетняя девочка, а сам он ослеп.
— Он в этом не виноват.
— Это твое мнение.
— Да, это мое мнение, из чего следует, что я ему доверяю. Но сделаю все, чтобы избавить тебя от волнений. Обещаю, что Фэлкон даже не узнает о моем присутствии в мобильном командном пункте, а я не сдвинусь с места, пока Винс не сочтет это совершенно необходимым.
— Никаких «пока». Ты не будешь разговаривать с этим сумасшедшим ни при каких условиях.
Прозвучавшее в голосе отца отчаяние удивило Алисию, поскольку было совершенно не оправданным и не имело под собой серьезных причин.
— Извини, но этого я обещать тебе не могу.
На другом конце провода установилось молчание.
— Папочка, ты в порядке?
— Да, у меня все хорошо.
— И мы опять друзья?
Он издал звук, похожий на вздох и стон одновременно.
— Не хотелось бы напоминать об этом, но год назад, начав с ним встречаться, ты говорила, что временами за него боишься. Потому что он часто играет не по правилам.
— Он не поэтому попал в беду.
— Может, да, а может, и нет. Я просто не хочу, чтобы нечто подобное произошло с тобой. Это ты можешь понять?
— Да, могу. Но ты должен понять и мое положение.
— Я все понимаю. Ты поступишь так, как сочтешь нужным.
— Спасибо, папочка. Так я и сделаю.
— Мы оба.
— Что значит, «мы оба»? — спросила она, не совсем понимая, что он хочет сказать.
— Ничего. Я люблю тебя, — произнес отец и повесил трубку.
Было четыре утра. Если бы события этой ночью развивались по первоначальному плану, Джек давно находился бы в постели и видел Багамы или другой такой же райский уголок разве что во сне. А Тео возвращался бы домой из ночного клуба Южного пляжа. Вместо этого Джек, не спавший уже более двадцати двух часов, докладывал переговорщику по телефону из полицейского участка в Нассау о сложившейся ситуации.
— Что случилось с деньгами? — спросил Пауло.
Офицер Данден из полиции Майами-сити рассказал Пауло о пропаже денег. Они с Джеком сидели бок о бок и общались с ним по громкоговорящей связи — так было быстрее, нежели по телефону по отдельности. Джек наклонился к микрофону:
— Кто-то опередил нас и посетил депозитарий два дня назад. Менеджер банка не хочет называть имени этого человека, ссылаясь на конфиденциальность. Но кто бы это ни был, он забрал из ячейки все деньги до последнего цента.
— Формально вы все еще являетесь адвокатом Фэлкона. Почему они не говорят вам, кто открывал ячейку?
— Пока юристы банка не вылезут из постелей и не примут другого решения, банк будет настаивать на ограниченном доступе адвоката клиента к конфиденциальной информации. Иными словами, к сведениям, которые банк считает секретными, меня до особого распоряжения не допустят.
— Надеюсь, вы не пытаетесь играть со мной в игры?
— Ни в коем случае. Если не верите, спросите своего человека. Он неотлучно находился при мне все это время. Когда мы открыли ячейку, та оказалась пуста. Если не считать записки.
