— Записки? — переспросил Пауло. — И о чем же в ней говорится?
Джек пересказал испанскую фразу.
— И что это значит? — спросил Пауло.
— ХЕЗ.
— ХЕЗ?
— Извините. Это «теоизм», то есть любимое изречение Тео. Расшифровывается как «хрен его знает». — Он несколько смягчил формулировку.
— Представители банка позволили вам взять записку?
— А я у них не спрашивал. Взял — и все. — «Еще один „теоизм“», — подумал Джек.
— Хорошо. Данден, проследите, чтобы с запиской обращались осторожно… Мы проверим ее на отпечатки.
— Тут я вас опередил. Багамская полиция по моему настоянию уже сняла с нее отпечатки: большого пальца с лицевой стороны и указательного — с обратной. Отпечатки отсканировали и отправили в ФБР и Интерпол.
— Это хорошо. Но мы можем вытянуть пустышку. Поэтому продолжайте давить на руководство банка, чтобы оно назвало имя человека, обчистившего ячейку. Может, нам подключить к делу ФБР?
— Ни в коем случае. Они все только испортят, — сказал Данден.
Джек не стал этого комментировать, хотя отлично знал о вражде, существовавшей между различными подразделениями правоохранительных сил. Вот и толкуй потом о независимости адвокатов.
— А что конкретно говорят представители банка? — спросил Пауло.
— Банк лишь подтверждает, что в прошлый четверг некто действительно находился в депозитарии между тремя и тремя тридцатью дня. Будь сейчас утро, я бы вытянул у них его имя, но среди ночи трудно убедить руководство нарушить конфиденциальность.
— Эти люди отдают себе отчет в том, что у нас здесь заложники?
— Разумеется. Но ни один банк не хочет, чтобы клиенты считали, будто он нарушает конфиденциальность всякий раз, когда группа американских законников врывается в него среди ночи и требует раскрыть секреты в связи с чрезвычайной ситуацией.
— Особенно если этот банк обмишурился, — вставил Джек.
— Что вы хотите этим сказать? — спросил Пауло.
— Я вел однажды дело против банка Каймановых островов, допустившего до депозитной ячейки моей клиентки ее бывшего мужа. Этот парень забрал тогда из депозитария что-то около полумиллиона долларов в драгоценностях и ювелирных изделиях, которые ему не принадлежали. Потом выяснилось, что в этом деле ему помог один сотрудник банка. Он впустил его в депозитарий, даже несмотря на то, что имя мужа было вычеркнуто из списка допущенных к ячейке людей еще задолго до развода. Позже моей клиентке пришлось доказывать, что у нее в ячейке находилось драгоценностей именно на полмиллиона. К сожалению, мы с ней доказать этого так и не смогли. Правда, жюри присудило ей двадцать пять тысяч долларов — но только потому, что почувствовало: дело нечисто. Представляю, какой грандиозный банкет закатили тогда на Рождество сотрудники банка.
— Вы намекаете на то, что нечто подобное имело место и в данном случае?
— Этого я не знаю, — сказал Джек. — Но полученный в деле на Каймановых островах опыт говорит мне, что руководство банка не скажет нам ничего определенного, пока не проконсультируется со своими адвокатами.
На линии установилось молчание. Потом Пауло сказал:
— Когда будут получены результаты дактилоскопического анализа?
— Возможно, через час, — сказал Данден.
— Хорошо. Оставайтесь в Нассау, а утром постарайтесь добиться от руководства осмысленного ответа.
Джек сказал:
— Вы хотите, чтобы я тоже остался здесь?
— Нет, — сказал Пауло. — Мне пора начинать диалог с Фэлконом. Что-то в комнате мотеля стало слишком тихо. Я собираюсь позвонить туда, как только мы закончим разговор.
— Будьте осторожны, — предупредил Джек. — Чем дольше продолжится разговор, тем быстрее сядут батарейки мобильного телефона. А Фэлкон весьма недвусмысленно предупредил нас, что произойдет потом.
— Я это знаю. Но и без того ждал слишком долго. Необходимо начать этот разговор хотя бы для того, чтобы он не пришел в бешенство из-за нашего молчания. По крайней мере дадим ему понять, что про него помнят и скоро вы вернетесь из банка.
— Хорошо, — сказал Джек. — Я вылетаю. Надеюсь увидеть вас еще до рассвета.
Глава 24
Тео лежал на полу, прижавшись к ковру щекой. В голове пульсировала боль от удара, нанесенного Фэлконом. Прошло уже добрых полчаса с тех пор, как Фэлкон снял наволочку с головы заложницы, но ее дыхание все еще было прерывистым. Словно она никак не могла надышаться. Вот что делает с людьми страх. По крайней мере Тео надеялся, что это у нее от страха. Что-то другое, потребовавшее бы серьезного врачебного вмешательства, было бы сейчас не к месту и не ко времени.
Тео продолжал следить за ботинками в ванной комнате. Пару раз они сдвинулись с места, но находившийся за дверью человек вел себя чрезвычайно тихо и почти не шевелился. Наблюдая, Тео размышлял, стоит ли привлекать его внимание. Судя по обуви, в ванной скрывался мужчина. Фэлкон как заведенный продолжал метаться взад-вперед, словно задался целью протоптать в ковре дорожку. Если бы он хоть на минуту присел или подошел к окну, у Тео появился бы шанс, приблизив губы к щели под дверью, прошептать что-нибудь вроде: «Топните разок ногой, если вы там один. И два раза, если у вас есть оружие». Он не относился к тому типу парней, которые сидят сложа руки и ждут, когда кто-нибудь разрешит их проблемы. Но уж если действовать против Фэлкона, надо по крайней мере знать, есть ли у тебя союзники, могут ли они помочь и придут ли на выручку в случае необходимости.
— Что ты все ходишь? Расслабься хоть немного, — обратился Тео к своему тюремщику.
Фэлкон проигнорировал его. Теперь он молчал, однако губы непрестанно шевелились. Определенно этот тип был погружен в беседу с самим собой; возможно, репетировал свою речь в ожидании переговоров или просто переругивался с одолевавшими его демонами.
— Присядь, парень, отдохни, — вновь подал голос Тео.
Фэлкон остановился, посмотрел на него сверху вниз и навел ствол пистолета на колено заложника.
— Если ты еще раз нарушишь ход моих мыслей, то металлоискатели будут реагировать на твое появление до конца твоих дней. Ты меня понял?
Находись Фэлкон ближе к нему хотя бы на фут, и Тео хорошим ударом стопы под колени мог бы сбить его с ног. Но что потом? Руки у него связаны за спиной, девушка, сидевшая на полу, тоже связана, а договориться с парнем, который скрывается в ванной, пока не удалось. Так что можно было только гадать, придет он к нему на помощь или останется сидеть в укрытии и позволит Фэлкону пристрелить его.
— Да, я тебя понял, — сказал Тео.
— Хорошо. Тогда поднимайся.
Тео не шевельнулся, расстроенный тем, что Фэлкон не оставлял ему никаких шансов переговорить с человеком, скрывавшимся в ванной.
