Не вижу ничего дурного в том.
— А разве колхоз не давал тебе такую возможность? Председателем тебя хотели избрать. Ты сам отказался. Сделал бы свой родной колхоз богатым, преуспевающим. Что здесь не так? Что тебе не по нраву? Опять молчишь! А я скажу тебе. Не хочешь ты для людей стараться, всё по старинке желаешь «себе», только в свой дом, в свой амбар.
— А чего это я голытьбу должен поднимать? Кто они мне? — рассвирепел вдруг Афанасий Петрович.
— Это граждане нашей страны. Все должны жить достойно. А не только единицы! И помогать надо другим, если у них не получается.
— Я лентяям не помощник.
— Народ лентяем быть не может!
……..
Тишков в разговор не вмешивался. Когда же Берестов задал все интересующие его вопросы и Кульнева увели, майор с негодованием высказал Руденко.
— Ну, Пётр Аверьянович, ну кого ты хочешь перевоспитать? До кого хочешь достучаться? До них что ли? Не допрос, а беседа «по душам». Только ты перед ними свою душу изливаешь, а они сидят и о прибытках утерянных сожалеют. Давай, комиссар, договоримся, последний допрос проведём без спасительных бесед. Вошь, которую ловит Алексей Николаевич, давить надо и дело с концом. Я так считаю.
— То всё-таки не вошь, а человек. Понимаешь, Степан Иванович.
— Всё, Пётр Аверьянович! У меня с такими людьми разговор короткий. Не дети! Больше полувека прожили. Свой ум нажили и им пользуются. А если ум по кривой дорожке повёл, то туда им и дорога. Пусть отвечают за всё. И кончим на этом.
Оба командира закурили. Каждый стал думать о своём. Дым окутывал головы сидящих, словно мири́л собеседников. Хотя их отношения нисколько не испортились и не могли испортиться, но сами допросы выявили различия в их характерах. Прямолинейный Тишков был не похож на секретаря райкома Руденко, для которого важным было докопаться до дна человека, понять его, что-то обобщить, сделать свои выводы. Иначе он не мог. Различие между майором и комиссаром дополняло существующий тандем, делало его более глубоким, разносторонним, а главное помогало нести ответственность за сотни человеческих жизней, которые верили своим командирам и уважали их.
Третий допрос уже прошёл «спокойно», как надо. Завербованный Артюховым колхозник Семён Павлович Ткаченко поведал о нескольких пособниках начальника райпотребсоюза, которые принимали активное участие в порче продовольствия, отправляемого в воинскую часть, а также за пределы района. Именно сведения, полученные от Ткаченко, помогли значительно пролить свет на масштабы деятельности Артюхова, много лет занимавшегося вредительством, начиная от порчи инвентаря, заканчивая идеологическим разложением неокрепших молодых умов.
Теперь предстоял трудный разговор с самим «Хозяином». Берестов не питал особых иллюзий по поводу Артюхова. Тот ничего говорить не станет, а потому единственно правильным видел своё решение отправить его в Москву, пусть там с ним поработают.
Тишков приказал привести бывшего завхоза. Но дело это оказалось не таким простым. Когда Артюхова вывели из «тюрьмы», то партизаны обступили его и конвой тесной толпой. И стали требовать немедленно расправы над ним. Стоило больших усилий успокоить людей.
— Гад, удавить тебя мало! — лез прямо на Артюхова свирепого вида партизан.
— Отойди, Мишаня, — обратился другой к здоровенному деревенскому трактористу, сопровождавшему Юрия Валентиновича, — дай в глаза этой падле посмотрю»!
— Не положено! Не напирай! Сам бы, братушки, прибил бы, но нельзя. Командир приказал доставить живым! — при этом Мишаня аккуратно отталкивал наседавшую толпу, прикрывая собой предателя.
— А он и будет живой, только малость помятый, — пошутил кто-то мрачно и тут же воплотил «шутку» в жизнь. Как-то изловчившись, так пихнул Артюхова ногой, что тот не удержался и упал, сильно ударившись спиной о землю. Вид лежащего бывшего завхоза ещё больше распылил партизан. Мишане и двум его помощникам стоило больших усилий утихомирить людей. Сам же Артюхов, когда его подняли и повели, озирался по сторонам, стараясь сохранить спокойствие и самообладание. Однако, страх сильно сковал его сердце. Оставаться равнодушным среди народа, в котором кипит справедливый гнев, мало у кого получится. Невозможно подойти к пламени и не почувствовать его жар на лице, на руках, невозможно не ощутить опасность от него всем телом. Артюхов непроизвольно сжался и в таком виде был доставлен в командирскую землянку, где он быстро пришёл в себя.
Беседа с ним действительно не задалась, как и предполагал Алексей. «Хозяин» наотрез отказался отвечать на вопросы. Единственное что он сказал, было сожаление о проявленной нерешительности в отношении старшего лейтенанта. «Ты мне сразу не понравился, — обратился Юрий Валентинович к Берестову, — когда объявился здесь. Смотрел я за тобой, да проглядел, шустрым ты парнем оказался. С Чепцом быстро управился, а Никита воробей стрелянный. Да, разжирел я, постарел, хватку потерял. Поздно понял, что ты за птица. Ладно, сегодня ваша взяла. Решайте судьбу мою, разговор окончен».
Алексей смотрел на «настоящего» Артюхова. Перед ним сидел опытный, расчётливый, матёрый агент. От благодушного, учтивого, заботливого, исполнительного, внимательного начальника райпотребсоюза не осталось и следа. Сбросив шкуру «овцы», обнажился волк. Да, его поймали, с этим фактом он уже смирился и точка. Не стал вилять, выпрашивать снисхождения, никакого проявления слабости. Он внутренне упивался «своей былой охотой», а за дальнейшее уже не переживал.
Артюхов виделся старшему лейтенанту ущербной личностью, лишённой большей части человеческих добродетелей. Но Алексей отметил в нём недюжинный ум, его изворотливость, чутьё на изъяны в душах, поистине гипнотическую способность подчинять своей воле других людей. Ему доставляло удовольствие играть чужими жизнями. Правильно немцы дали ему псевдоним «Хозяин». Только хозяин пороков и человеческих слабостей. Хозяин рабов.
***
08 декабря 1941 г.
«В течение ночи на 8 декабря наши войска вели бои с противником на всех фронтах».
«Отряд готовится к новым вызовам».
Берестову предстояло обеспечить безопасность встречи партизанских командиров. В составе группы разведчиков, куда входили также Демьян Лобов, Николай Чертак, Андрей Мохов, он отправился осматривать округу села Рябцево. От старожилов села Алексей заблаговременно узнал про все возможные дороги, тропы, что вели к месту сбора партизан. Ему было важно исключить внезапное появление немцев в случае, если произойдёт где-то утечка информации, подготовить пути отхода. Через оставшихся подпольщиков он надеялся получить своевременный сигнал о намерениях немцев выдвинуться в сторону села Рябцево. Составив чёткий план и приведя его в исполнение, Берестов доложил майору Тишкову о своей готовности.
Встреча лидеров партизанских отрядов состоялась, как и было запланировано, десятого декабря. На ней было решено совместными усилиями устраивать диверсии на железной дороге, добывать и передавать разведданные, вести пропаганду среди местного населения и многое другое. Командиром партизанского соединения был назначен майор Тишков.
Уже вечером после окончания
