багряно-алого цвета, от карминной накидки.
Дон Карлос[260], единственный наследник престола Испании, поднял багряно-алый флаг.
Королевским регламентом Женевы установлено, что сенаторы должны носить пурпурные тоги — это должно практиковаться, в частности, «in esecuzione di giudicato criminale ad effetto di incutere colla grave sua decorosa presenza il terrore e lo spavento nei cativi»[261].
Во всех европейских государствах до прошлого века палач носил пурпурные одежды.
Артигас добавляет к аргентинскому флагу диагональную алую полосу.
Войско Росаса одето в багрово-алую форму, и его портрет окаймляют багрово-алыми лентами.
Какая тайная связь существует между всеми этими фактами? Или это случайность, что Алжир, Тунис, Японию, Марокко, Турцию, Таиланд, африканцев, дикарей, римских Неронов[262], варварских королей, il terrore e lo spavento[263], палача и Росаса символизирует цвет, отвергнутый сегодня христианским цивилизованным обществом? Быть может, багрово-алый цвет — это символ насилия, крови и варварства? Если же нет, тогда что значит это совпадение?
Символом революции и Войны за независимость Аргентины являются две голубые и одна белая полоса, и они возвещают: справедливость, мир и еще раз справедливость!
Реакцию, возглавленную Факундо и подхваченную Росасом, символизирует алая лента, которая возвещает ужас, кровь и варварство!
Человеческий род во все времена вкладывал именно такое значение в карминный, багрово-алый, пурпурный цвет: пойдите-ка и изучите историю правления тех народов, что предпочитают этот цвет, и вы найдете там Росаса и Факундо: террор, варварство, потоки крови. Император Марокко имеет своеобразную привилегию собственноручно казнить преступников.
На этом следует задержаться. Каждая цивилизация находит свое выражение в свойственной ей одежде, костюм полно выражает характер идей, ей присущих. Почему сегодня мы носим длинную бороду? Научные изыскания об эпохе Средних веков, проведенные в наше время, повлияли на романтическую литературу, которая, в свою очередь, определила моду. Почему мода постоянно меняется? Из-за свободы европейской мысли; остановите мысль, поработите ее, и вот вам неизменный, не меняющийся костюм — в Азии, где человек живет под властью таких, как Росас, со времен Авраама носят длиннополую одежду.
Более того, каждая цивилизация имела свою одежду, и всякий переворот в идеях, государственном устройстве влек за собой изменения в ней. В эпоху романской цивилизации носили одну одежду, в Средние века — другую; фрак начинают носить в Европе лишь после возрождения наук, его распространяет по миру не мода, а самая цивилизованная нация; фраки носят все христианские народы, и, когда турецкий султан Абдул Меджид[264] хочет внедрить в своих владениях европейскую цивилизацию, он снимает тюрбан, кафтан и шаровары и надевает фрак, брюки и галстук.
Аргентинцы знают о той упорной войне, которую Факундо и Росас вели и ведут против фрака и моды. В 1840 году отряд бандитов-масоркерос окружает в ночной тьме идущего по улицам Буэнос-Айреса человека в сюртуке. Ножи приставлены к горлу на расстоянии двух пальцев. «Я Симон Перейра»,— восклицает этот сеньор в сюртуке.— «Тот, кто так одет, выставляется»,— отвечают ему. «Для этого я и одет так. Кто, кроме меня, носит сюртук? А я ношу его, чтобы меня узнавали издалека». Этот господин был двоюродным братом дона Хуана Мануэля Росаса и компаньоном в его делах. Но, чтобы покончить с объяснениями, которые я пытаюсь дать по поводу цвета, введенного Факундо, и с помощью этого символа пояснить характер гражданской войны, я должен обратиться здесь к истории багрово-алой ленты, которую сейчас прикрепляют к платью. В 1820 году в Буэнос-Айресе вместе с Росасом появились отряды Колорадос-де-лас-Кончас, носившие алую одежду,— их прислала пампа. Двадцать лет спустя Росас перекрашивает в этот цвет город: пурпурные дома, двери, стены, посуда, ковры, занавески и т. д. Наконец он официально освящает этот цвет и придает ему государственное значение.
История алой ленты весьма любопытна. Вначале это был символ, который носили энтузиасты, позднее носить ее приказали всем в подтверждение единообразия взглядов. Несмотря на готовность подчиняться, при смене платья об этой ленте часто забывали. На помощь забывчивым пришла полиция: на улицы и прежде всего к порталам соборов послали отряды масоркерос, и при выходе женщин безжалостно стегали плетью из бычьих жил. Но многое еще надо было привести в порядок. У него небрежно завязана лента? Плетьми его — это унитарий! А у этого нет вовсе?— Голову с плеч за непослушание. И этим не ограничились власти в воспитании народа. Недостаточно быть федералистом или носить ленту, необходимо, чтобы на груди в знак пламенной любви к Славному Реставратору[265] красовался его образ с надписью «смерть диким, грязным унитариям»[266]. Вы думаете, средства предпринятые, чтобы заставить цивилизованный народ одичать и утратить человеческое достоинство, уже исчерпаны? О! Он все еще не вполне послушен! Вдруг на рассвете где- нибудь на углу дома в Буэнос-Айресе появлялась нарисованная на листе бумаги громадная нелепая фигура с развевающейся полуметровой лентой. Каждый, кто видел ее, отшатнувшись, в страхе поднимал тревогу, вбегал в первую попавшуюся лавку и выходил оттуда с полуметровой лентой. Спустя десять минут весь город высыпал на улицы, каждого украшала лента полуметровой длины. На другой день появлялась новая фигура с небольшими изменениями в ленте — и происходило то же самое. Если какая-нибудь девушка забывала повязать алый бант, полиция бесплатно прилепляла ей бант на голову — с помощью расплавленной смолы! Так добивались единообразия взглядов! Попробуйте теперь найти в Аргентинской Республике хоть одного, кто не поддерживал бы федералистов и не считал себя таковым... Сколько раз горожанин, выйдя на улицу и заметив, что мостовая напротив тщательно подметена, в тот же миг приказывал подмести свою сторону, сосед следовал его примеру, и за полчаса вся улица оказывалась чисто выметенной, ибо все думали, что это приказ полиции. Лавочник вывешивает флаг, чтобы привлечь внимание к своему заведению, его сосед видит это и, боясь, что будет наказан за опоздание, вывешивает свой, флаги вешают напротив, потом по всей улице, зараза перекидывается на соседнюю улицу, затем на дальние, и в одно мгновение весь Буэнос-Айрес уже украшен знаменами. Переполошившись, полиция пытается разузнать, что за радостное событие произошло, но... И это тот народ, который заставил на улицах Буэнос-Айреса сложить оружие одиннадцать тысяч англичан и разослал потом пять армий на охоту за испанцами по всему американскому континенту!
Да, страх —это болезнь души, от которой страдают, как от холеры, оспы, скарлатины. Никому не удается избежать заразы. И если страх внушается на протяжении десяти лет, то в конце концов ему не в силах противостоять и те, кому сделана прививка. Не смейтесь, народы Испанской Америки, при виде такого падения! Вспомните, ведь
