Саймни повязывали атласную сиреневую ленту на правом запястье. Воздушные, неприкасаемые, недосягаемые, всегда только резистентки. Саймни — самый самостоятельный круг. Они могли купить жильё, открыть собственную школу. Остальные фрины должны были жить вот в таких домах.
Вторые, вéсмы, музы, вдохновляли и позировали. Талантливы, но сами творить не могли, только подсказывать господину. В весмы иногда даже принимали обскур. Музы чаще жили в домах хозяев, иногда даже выходили за них замуж, но до той поры должны были оставаться девственны. Весмам татуировку в виде веточки сирени наносили на левое запястье.
Третий круг, мáйди, питомцы. Симпатичные мордашки и пустые глаза. Ни умений, ни знаний — единственная задача радовать взор господина. К этим уже можно было прикасаться. Помимо тату на левом запястье майди носили цветы в волосах. Срок их работы самый малый; как быстро кожа потеряет упругость, а щёчки — румянец? Как быстро майди отправят к четвёртым — лелле?
В круг лéлле, или куколок, принимали, не глядя на возраст, внешние данные, даже на наличие протезов. Сюда же переводили фрину из круга выше, если девушка пренебрегала законами Ордена. Рисунок сирени куколки носили на правой груди, ближе к центру, и от такого клейма никто не мог избавиться.
— Добро пожаловать, господа. — Женщина за стойкой улыбнулась, но с тёмным цветом губ скорее напоминала утопленницу, чем обольстительницу. — Чем могу помочь? У нас есть барышни на любой вкус и для любых целей.
Фрина выразительно посмотрела на Каз, но вслух не добавила: «Нет, вот такого отребья у нас не водится». Говорила она на гастинском, и Каз уже собралась перевести её слова, но Вег ответил на салданском:
— Позвольте вас перебить, — он подошёл ближе к стойке, удостоверился, что его речь понимают и заговорил доверительным тоном, — мы приехали не ради ваших девушек… Но когда-нибудь в следующий раз обязательно исправим это упущение.
Каз про себя фыркнула. Вегард продолжал:
— Мы заметили перед вашим заведением четыре кабриолета и хотим переговорить с их владельцами.
Фрина перевела взгляд с Вегарда на Ариана, глянула на второй этаж, где кто-то расшумелся, поправила цветы в вазе и сказала куда менее радушно, чем прежде:
— Я не могу прервать отдых этих господ ради вас.
— Мы с деловым предложением. — Вегард поставил локоть на стойку, чуть наклонился, понизил голос. — Им выгодно принять нас.
Фрина не моргая смотрела в голубые глаза несколько секунд и всё же сдалась.
— Подождите здесь, можете присесть. — Она вышла из-за стойки, указала на софу у стены. — Я спрошу их разрешения. Как вас представить?
Вег указал на Ариана:
— Его светлость, Ариан Валлет, князь Каллгиры.
— Ох, простите, ваша светлость. — Щёки старшей лелле вспыхнули под румянами, глаза расширились. — Ваш… ваши… Простите. Я сейчас вернусь.
— Ага, — отмахнулся Ариан, но фрина этого уже не слышала, скрылась за одной из гардин.
Несвежая рубашка, подпаленный камзол без пуговиц в двух местах, порванные на колене брюки — Валлет, и правда, не слишком походил на правителя. Как и его потрёпанные спутники не создавали впечатление княжеской свиты.
Вегард повернулся, развёл руками. Ариан в ответ поморщился, одёрнул камзол и заметил оставшуюся на ступенях фрину. Она всё так же глазела, но теперь только на Валлета. Тот улыбнулся ей и подмигнул. От оскорблённости не осталось и следа. Девушка хихикнула, кокетливо отводя взгляд.
— Княже, не отвлекайся. — Казимира взяла Ариана за лацкан камзола и развернула к лестнице спиной.
— Ревнуешь, красавица? — Ариан склонился к Каз и изогнул брови.
— Естественно! — Она расправила ткань на его груди, приподняла поникший воротник рубашки. — Такого-то завидного жениха. — Взгляд Вегарда она почувствовала кожей и отошла назад. — Так лучше. Главное, генералам глазки не строй, как местным девицам. Хотя, кто знает, может…
— Вас примут, — сказала старшая лелле. Она стояла в проходе, придерживая гардину, чтобы пропустить свиту в комнату.
Каз прикусила язык, надеясь, что её не услышали.
Обстановка оказалась приятнее, чем она ожидала. Никаких взрослых игрушек, обнажённых тел, масел, благовоний и кип сирени. Свет приглушённый, но не до пошлости. По всему периметру комнаты стояли диванчики и софы, на полу — мягкий ковёр с высоким ворсом, на нём разбросали десяток подушек. В углах пара кофейных столиков. На одном пыхтел чайник, должно быть, на какой-то спрятанной жаровне. На другом стояли кувшин, бокалы, фрукты. На круглом пуфике лежал раскрытый футляр, похоже, от скрипки, но никто из фрин музыкального инструмента не держал.
— Ощ кáйден[3], — начал один из генералов, но навстречу гостям не поднялся. Плохой знак.
Одна из фрин с тугими русыми кудрями предложила чай. Вегард с улыбкой отказался, Ариан попросил что покрепче, Каз приняла из рук девушки чашку, больше похожую на высокую рюмку с широкими краями.
— Ощ булýк[4], — ответила Казимира, как полагается.
— Ощ… б…, — сказал Ариан, повернулся к ней в поисках помощи. — Мы бы предпочли разговаривать на салданском.
Тот же генерал, самый молодой из троих, развёл руками и склонил голову. Другие молчали, один не сводил взгляда с Вегарда, другой — с Казимиры.
Свита Валлета присела на свободный диван напротив генералов.
— Чем обязаны? — спросил самый молодой с заметным акцентом. Явно гастинец, рыжий с бронзовым загаром и почти жёлтыми глазами. От правой брови до подбородка у него расползлась синяя клякса обскурии.
Слева от него сидел хидонец с длинными чёрными косами на плечах. Справа — салданец, обе руки которого заменяли бионические протезы. Железные, грубые, слишком крупные, наверняка, со встроенными клинками или даже арбалетными болтами. У этих двоих Каз не заметила следов обскурии, а протезы… Ну, он — вояка, мог и по доброй воле отрезать себе руки и заменить их функциональным оружием.
Казимира чувствовала, что за ней кто-то подглядывает, будто в затылке щекотало. Она оглянулась через плечо и заметила девочку лет двенадцати, которая сидела на пуфе в углу, так что заходившие её не видели. Одета девочка была не по-фрински — ни шёлка, ни оттенков розового или сиреневого. Не местная. Красная куртка лежала на полу рядом, на воротнике и коротких рукавах белой рубашки красная нить выводила узор. Витиеватый, с закорючками и плетением — как гастинское письмо. Волосы у девочки были острижены под короткий ёжик, но будто светились в темноте от рыжины.
Откуда ты здесь? Генеральская дочка? Одета под стать им, вот и локоны состригли. Тогда какого зафери её привели в дом шлюх?
Генералы о чём-то говорили с Вегардом, Каз не разобрала слов, когда с рыком перебила их:
— Ребёнку здесь не место.
Генерал-гастинец медленно повернулся к Казимире, чуть сощурился, будто плохо видел, и ответил, но Ариану:
— Ваша светлость,
