— Я всегда презирала Саймона, — призналась Изабелл. — Все товремя, пока вы были вместе, мы почти не имели возможности видеться с тобой.Постоянно его друзья, его интересы, его дела, разве не так?
Соренза кивнула.
— Наверное.
В этом отношении Саймон очень походил на ее отца, хотяжестокость последнего была обусловлена недостатком душевного тепла в детстве ивозникшим отсюда стремлением не делиться ни с кем человеком, подарившим емусвою любовь. Тогда как недостойное поведение Саймона диктовалось лишь егоэгоизмом...
— Ник не такой, как твой бывший муж, Соренза. Неужели ты невидишь этого? — спросила Изабелл, когда они уже прощались. — У него доброесердце, я чувствую это.
Соренза кивнула в знак согласия.
— Я тоже. Но дело не в этом. Просто... я слишком напуганапредыдущим браком, чтобы предпринять еще одну попытку. — Она медленно покачалаголовой. — Однако бывают моменты, когда мне безумно хочется снять телефоннуютрубку, позвонить ему и сказать, что я не могу без него. Я сама себя непонимаю.
— Может, вам стоит попробовать просто пожить вместе? —неожиданно предложила Изабелл, которая была самым ярым поборником законногобрака во всех Соединенных Штатах и терроризировала этим своих детей.
Соренза тепло обняла кузину.
— Меня пугает не само замужество, хотя оно и подразумеваетсерьезные обязательства, — объяснила она. — Это что-то другое... Может быть,боязнь открыть Нику свои чувства, понимаешь? Саймон постоянно ранил моесамолюбие, чтобы казаться лучше и достойнее меня. Я подозреваю, что Ник небудет так поступать. Но вдруг человек, который уверен в твоей любви, может измениться?— Соренза посмотрела на Изабелл. — Я не знаю, как лучше это объяснить, но яиспугалась до смерти.
— А тебя не пугает, как ты будешь жить без него? — мягкоспросила кузина. — Подумай об этом, хорошо?
Несколько ночей напролет Соренза размышляла над словамиИзабелл, расхаживая по квартире из угла в угол и не находя себе места.
В пятницу утром, когда Николас должен был вернуться, онаподнялась очень рано, несмотря на то что провела бессонную ночь. И внезапно совсей ясностью осознала, что совершила самую большую ошибку в своей жизни, дажезамужество с Саймоном казалось ей теперь чем-то незначительным.
Саймона больше не существовало — ни в ее сердце, ни в этоммире, так зачем же она позволила ему еще раз сломать ей жизнь? Изабелл былаправа: возможность потерять Ника была в сто раз страшнее умозрительных илиреальных трудностей жизни с ним.
Николас был совершенно другим, нежели ее бывший муж, и нераз доказывал ей это. Честность, прямота, способность к сопереживанию и стремлениепомочь близкому человеку — Саймон не обладал ни одним из этих его качеств. Подкрасивой внешностью и обаянием скрывались гниль и пустота. Все, чем он привлекее, оказалось фальшью.
И она разрешила такому ничтожеству внушить себе, что любовь— это страх! Какая же она дура! Николас открыл ей свое сердце, а она даже неприслушалась к нему. Что же теперь делать?
Соренза отправилась в кухню, чтобы приготовить себе крепкийкофе, надеясь, что с его помощью найдет выход из ситуации, виновницей которойбыла сама.
Николас не звонил ни разу с тех пор, как улетел, и,возможно, уже и думать забыл о ней. Но как же ей жить в этом мире, зная, что онгде-то есть и что он может встретить какую-то другую женщину, жениться на ней,завести детей?
Обхватив голову руками, Соренза застонала. Больше всего насвете она желала быть рядом с ним, но боялась признать это, напуганнаяпризраками прошлого. Она надеялась, что небольшая разлука заставит его понять,что у них нет будущего. А что, если он действительно придет к такому выводу?Как зло посмеется над ней судьба, если это произойдет!
Соренза глотала кофе, обжигая язык и не замечая этого. Чтоза чушь лезет ей в голову? Если он любит ее, если он на самом деле любит ее, тоему все равно, какая она — с бородавками или с морщинами, толстая или худая.Но... так ли это? И внезапно, как ответ на ее вопрос, радость заполнила все еесущество. Да, это так! Значит, было бы логичным предположить, что Николас неизменит своего решения. Опасения и тревоги могут ввести ее в заблуждение, поэтомуона должна полагаться на здравый смысл и не позволять эмоциям руководить собой.Надо отбросить в сторону все сомнения, иначе из их отношений не выйдет ничегохорошего. А она так хотела быть рядом с Ником!
Соренза обнаружила, что меряет шагами кухню, судорожносжимая в руках пустую чашку, и резко остановилась.
Ей надо срочно позвонить в аэропорт и узнать, во сколькоприземляется его самолет. Соренза решила встретить Николаса во что бы то нистало и в какое бы время он ни прилетал...
— Сожалею, — вежливо сообщил мужской голос в трубке, — ноиз-за циклона у берегов Юго-Восточной Африки, сопровождающегося ливнями иураганным ветром, все рейсы отменены.
— Что же мне делать? — машинально спросила Соренза.
— Если хотите, можете позвонить нам завтра. Возможно, будутхорошие новости.
Дрожащими руками Соренза осторожно положила трубку, боясьуронить ее на пол, но тут же взяла снова. Но, не успев набрать номер офисаНиколаса в Бостоне, вспомнила, что еще только пять утра.
Следующие три часа показались ей вечностью. Чтобы занять их,она приняла ванну, навела порядок в кухне, заново перемыла всю посуду ирасставила ее по-новому, после чего вернула все на прежние места. Еевоображение рисовало ужасные картины, где Николас лежал под развалинами,раненный и беспомощный. И все это время он думал, что она не любит его. СердцеСорензы разрывалось от горя...
В восемь она позвонила Мэри и сообщила, что у нее естькое-какие дела и она, возможно, не появится сегодня на работе. По правдеговоря, кроме двух встреч после обеда дел у нее никаких не было. Затем онасвязалась с секретаршей Николаса.
— Здравствуйте, мисс Фэнтон, — вежливо поприветствовала еедевушка. — Номер мистера Доуэлла в Виктории? Конечно, он у меня есть. Подождитеминутку, пожалуйста. — Соренза услышала шорох бумаг, а потом снова голоссекретарши: — Какое ужасное несчастье с его другом, мистером Коулом, не правдали? А ведь он только что женился! И потом еще этот циклон...
— Мистер Коул, вы не знаете, что с ним? — с замирающимсердцем спросила Соренза.
— Он жив, но по-прежнему находится в тяжелом состоянии.Сейчас ищут возможность переправить его в Штаты.
Трясущимися руками Соренза записала номер телефона и,положив трубку, едва смогла разобрать написанные на клочке бумаге каракули.
На Сейшелах сейчас должно было быть около четырех часов дня.Вполне можно позвонить и рассказать Николасу о своих чувствах, хотя из-заразыгравшейся стихии, возможно, и не удастся связаться с ним. От этой мысли унее по спине побежали мурашки.
