– Минуту, ваша честь, – мягко вмешался Мейсон. – Это попыткаперекрестного допроса своего собственного свидетеля. Ясно, он пытается взятьпод сомнение эти показания.
– Я склонен принять это возражение, – объявил судья Норвуд.
– Ваша честь, я лишь старался прояснить ситуацию. Если нет,то пусть Перри Мейсон продолжает перекрестный допрос.
– Это самое подходящее время для допроса, – сказал судьяНорвуд.
– Почему вы думаете, что я собираюсь это сделать? – спросилМейсон окружного прокурора.
– Потому что, конечно же, так оно и есть. Не будьте глупцом.
– Я не глупец. Я не вижу никакой причины спрашивать его,почему он не сообщил раньше, что видел обвиняемую. Я даже не уверен, спрашивалили вы его, видел ли он обвиняемую.
Окружной прокурор заколебался.
– Вы спрашивали его, видел ли он обвиняемую? – повторилвопрос Мейсон.
– Я отвожу этот вопрос как не имеющий отношения к делу. Яеще не завершил свой прямой допрос.
– Ну вот. Ведь вы предложили мне задать вопрос.
– Не предложил, а бросил вызов.
– Видите ли, вы посоветовали мне задать ему вопрос, и язадал. Почему же вы поднимаете шум?
– Джентльмены, хватит, – сказал судья Норвуд с улыбкой. –Мне кажется, приглашение, или вызов, или что там еще было со стороны окружногопрокурора, могло, безусловно, быть понято как предложение провести перекрестныйдопрос, по крайней мере по данному пункту. Возражение отклоняется.
– Мистер Баррис, вам был поставлен вопрос: спрашивал васокружной прокурор, видели ли вы миссис Эдриан?
– Нет, не спрашивал. Если бы спрашивал, то я бы, конечно,ответил. Я решил, что скажу всю правду, если меня спросят. Но я не собиралсявыкладывать все, что знаю, по своей инициативе. Миссис Эдриан – моя соседка.Она могла там быть, но Артура Кашинга она не убивала, и я не думаю, что это онакричала. Она была…
– Не важно, – вмешался окружной прокурор.
– Да, сэр.
– Пока у меня нет других перекрестных вопросов, – сообщилМейсон.
Окружной прокурор вновь повернулся к незадачливомусвидетелю:
– Что вы сделали после того, как узнали миссис Эдриан?
– Я поговорил с женой, и мы решили…
– Я спрашиваю, что вы сделали?
– Это я и сделал. Поговорил с женой. Вы спрашиваете, яотвечаю.
В зале оживились.
– Это не важно, что вы говорили. Продолжайте. Что высделали? Куда пошли?
– Я пошел к коттеджу Кашинга.
– Зачем?
– Посмотреть, что случилось.
– И что вы там обнаружили?
– Окно было разбито. Я обнаружил также осколки разбитогозеркала, битое стекло на подоконнике, по всей комнате и на улице. Артур Кашингсидел в кресле, свесившись в одну сторону, как куль с мукой. На груди егорубашки была кровь. Я выбежал и вызвал шерифа.
– Вы заметили какие-нибудь следы?
– Нет, тогда не заметил.
– Когда вы сообщили шерифу, вы возвратились на местопреступления?
– Нет. Я пошел домой, как сказал мне шериф.
– Шериф обнес место веревкой, ведь так? Чтобы не перепутатьследы.
– Я видел это огражденное место, когда рассвело… Я пошелтуда, и шериф задал мне еще несколько вопросов.
– И какие следы вы тогда увидели, кроме ваших и шерифа?
– Женские следы, которые вели со стороны коттеджа Эдрианов.
– Шериф спросил вас, знаете ли вы, чьи это были следы, и выответили отрицательно. Так ведь?
– Да.
– Почему вы солгали?
– Я не лгал.
– Вы видели миссис Белл Эдриан, обвиняемую, в том месте.Следовательно, вы знали, чьи это могли быть следы. Но вы сказали шерифу,расследовавшему убийство, что вы ничего об этом не знаете.
– Верно. Я и не знал. Я и сейчас не знаю и сомневаюсь, чтовы знаете.
Зал встретил заявление Сэма Барриса смехом. Судья Норвудпризвал к порядку и сделал публике предупреждение.
– Вам было известно, что миссис Эдриан там побывала?
– Да.
– А как, по-вашему, она туда попала, по воздуху?
– Возражаю против этого вопроса, – небрежно сказал Мейсон, –это вновь попытка перекрестного допроса собственного свидетеля.
– Возражение принято.
– Когда вы вернулись туда с шерифом, вы заметили женскиеследы со стороны дороги?
– Там были маленькие следы. Я не уверен, что это были женскиеследы, и не знаю, откуда они шли. Может быть, они вели сначала от дома, а потомобратно к дому, кто его знает. Если бы вы меня спросили, было ли что-тостранное в этих следах…
– Что же?
– Я хочу сказать, что выглядели они как-то неестественно, ая много повидал следов на своем веку… Я не думаю, что эти следы принадлежали…
– Ваши выводы не имеют значения, – холодно перебил окружнойпрокурор. – Я спрашиваю только о фактах.
– Ваша честь, – возразил Мейсон, – это все больше и большепохоже на перекрестный допрос.
Судья Норвуд кивнул:
– Я тоже так думаю. Прошу воздерживаться от перекрестногодопроса собственного свидетеля.
– Он не является непредвзятым свидетелем, – сказал Хейл.
– И все же это ваш свидетель. Вы можете задавать емунаводящие вопросы, но не пытайтесь устраивать перекрестный допрос и запугиватьего.
– Я его не запугивал.
– Согласен, но вы к этому приближаетесь. Суд васпредупреждает. Продолжайте.
– Не было ли других следов, ведущих к дому, кроме тех, чтовы уже упомянули?
– Нет, насколько я мог видеть.
– Когда вы пришли в коттедж Кашинга в первый раз, вы незаметили осколков зеркальца от пудреницы? Таких маленьких серебряных осколков?
– Нет, сэр.
– А не видели ли вы пудры на одежде убитого; вот такой пудрыдля лица?
– Я не обратил на это внимания.
– Вы видели раму от зеркала?
– Да. Разбитую деревянную раму с оставшимися в ней осколкамистекла.
