– Да, это так, – ответил следователь.
– Бумажника при убитом не обнаружено и не был ли он найденпри осмотре квартиры?
– Насколько я знаю, это так: бумажника не нашли.
– Защита вопросов не имеет, – закончил Киттеринг.
Следующим давал показания судебный врач. Он сообщил, чтосмерть наступила в результате удара ножом, который к моменту его прихода всееще оставался в ране. Смерть, по его мнению, наступила мгновенно завосемь-десять часов до осмотра. Киттеринг показал нож с резной рукояткой и соследами засохшей крови на нем.
– Я обращаю ваше внимание, доктор, на этот нож и спрашиваю:действительно ли это тот нож, который вы увидели в ране убитого, когда прибылина место происшествия?
– Да, – ответил доктор.
Киттеринг попросил впредь именовать нож «вещественнымдоказательством А» – для занесения в протокол.
– Не возражаю, – согласился Мейсон.
– Вы можете точнее назвать время наступления смерти? –спросил Киттеринг у врача.
– Я могу определить его достаточно точно по состоянию пищи вжелудке убитого, не привязывая время наступления смерти ко времени осмотратела.
– Что вы имеете в виду, доктор?
– Мы произвели вскрытие и изучили содержимое желудка.Проведя анализ, установили, что он был убит приблизительно через два часа послепринятия пищи, состоявшей из баранины, картофеля и зеленого горошка… Чтобы всембыло понятно, поясню, что, когда время смерти устанавливается по температуретела, окоченению и так далее, не приходится говорить о большой точности,поскольку тут сильно влияние индивидуальных особенностей строения тела ивнешних факторов. Процесс же пищеварения у всех протекает одинаково, и времянаступления смерти может быть определено точно, если известно, в котором часучеловек принимал пищу.
– И все же вы можете, – настаивал Киттеринг, – назватьточное время?
– Да, – уверенно ответил врач. – Смерть наступила междудесятью и десятью сорока пятью, в тот вечер, когда тело было обнаружено.
– На основе чего вы это установили?
– По состоянию пищи в желудке убитого и времени последнегоприема пищи.
– Можете приступать к перекрестному допросу, – заявил весьмадовольный ответом Киттеринг.
– У меня есть несколько вопросов, – вмешался Мейсон. –Скажите, доктор, каким именно образом может быть установлено время наступлениясмерти?
– В данном случае, – ответил тот, несколько раздражаясь, –подходит несколько способов, но наиболее точным является метод, основанный наанализе содержимого желудка и времени принятия пищи.
– Значит, действуя таким образом, – сказал Мейсон, – выпредполагали, что обед был подан в двадцать десять?
– Действуя таким образом, я предполагал, что обед был поданв двадцать десять, сэр!
– Но, – заметил Мейсон, – о времени его обеда вы знали счужих слов. Это так?
– Я знаю, что обед был подан в двадцать десять.
– Откуда же вам это известно? – не унимался адвокат.
Врач повысил голос:
– Это подтверждает свидетель.
– Но если окажется, что тот ошибся, говоря вам, в какоевремя был подан обед, то окажется, что и вы неправильно установили времясмерти?
– Свидетель не ошибается, – уверенно подтвердил врач. – Яразговаривал с ним лично.
– Но не основываясь на показаниях других людей, вы, доктор,можете лишь утверждать, что смерть наступила за восемь-десять часов до того,как вы приступили к осмотру тела, или же не позже чем через два часа послеприема пищи?
– Можно сказать и так, если это вам больше нравится, –раздраженно ответил врач.
– Спасибо, доктор, – с улыбкой поблагодарил Мейсон. – Этовсе, что я хотел узнать.
– Следующим будет давать показания Джейсон Кэрролл, –объявил Киттеринг.
Появился Кэрролл с застывшим выражением лица и неподвижнымиглазами. Он назвал свое имя, адрес и был приведен к присяге.
– Скажите, вы присутствовали на похоронах? – спросилКиттеринг.
– Да.
– Когда это было?
– Утром в субботу. Семнадцатого.
– Вы узнали покойного?
– Да.
– Вы с ним были знакомы раньше?
– Да.
– Под каким именем вы его знали?
– Я знал его под именем Джона Миликанта, брата ЭмилиМиликант.
– А можете вы ответить, знал ли его ваш дядя, Олден Лидс, внастоящий момент подсудимый?
– Да, он его тоже знал.
– Под каким именем?
– Протестую по поводу этого вопроса, – перебил Мейсон. – Онне может свидетельствовать о том, что знает его дядя.
– Протест принимается, – произнес судья Кнокс.
– Вы когда-нибудь слышали, как ваш дядя обращался к нему поимени? – продолжил допрос представитель прокурора.
– Да.
– И как же ваш дядя к нему обращался? – спросил довольныйудачно найденной формулировкой Киттеринг.
– Он называл его Джоном Миликантом, – прозвучал ответ,которого он ждал.
– Можете проводить перекрестный допрос, – сказал Киттеринг.
– Как я понимаю, вы не питали особой любви к вашему дяде,обвиняемому по этому делу? – поинтересовался Мейсон.
– Напротив, я заботился о нем, – возразил Кэрролл. – Этовыразилось хотя бы в том, что я, узнав, как он стал жертвой неразборчивого всредствах авантюриста, всячески старался оградить его собственность отпосягательств.
– Под «неразборчивым в средствах авантюристом» вы имеете ввиду Эмили Миликант, сестру убитого? – уточнил адвокат.
– Да, ее.
– Теперь, – сказал Мейсон, – представим на минуту, что наскамье подсудимых находится не ваш дядя, а кто-нибудь другой. Это как-нибудьповлияло бы на ваши показания?
– Что вы имеете в виду? – не понял Джейсон Кэрролл.
– А вот что. Предположим, что от его смерти по естественнымпричинам или в газовой камере Сан-Квентина вам не светила бы никакая выгода.Иными словами, если бы вы не были его наследником и не могли бы поэтомупретендовать на часть его состояния, вы бы стали препятствовать его женитьбе иповерили бы в то, что он – убийца?
