— Вы говорите о девушке в зеленом бархатном платье?
— Нет, не о ней. Та дохлятина. А эта крошка была в черном ився из себя такая…
Ненасытный взор мистера Моралеса привлекла Руфь Лессинг.
Он сморщил нос в знак своего восхищения.
— Я наблюдал, как она танцует, и скажу вам, умеет танцевать,эта крошка. Я раз или два ей подмигнул, но она окинула меня ледяным взглядом —такими невидящими глазами умеют смотреть только у вас в Британии.
Ничего более ценного из мистера Моралеса выжать не удалось,кроме откровенного признания, что к тому времени, как началось кабаре, он ужедошел до соответствующего уровня.
Кемп его поблагодарил и приготовился распрощаться.
— Завтра я отплываю в Нью-Йорк, — тоскливо проговорилМоралес. — Не угодно ли будет вам мое присутствие?
— Благодарю вас, но не думаю, что ваши показания помогутследствию.
— Понимаете, мне здесь нравится, и если дело связано сполицией, наша фирма возражать не станет. Когда полиция говорит вам останьтесь,вы должны остаться. Может быть, я что-нибудь вспомню, если пораскину мозгами.
Но Кемп не клюнул на эту хитроумную приманку и вместе сРейсом отправился на Брук Стрит, где их встретил раздраженный джентльмен, отецдостопочтенной Патриции Брайс-Вудворт.
Генерал лорд Вудворт принял их с нескрываемой неприязнью.
Что за сумасшедшая мысль предполагать, будто бы его дочь —его дочь! — замешана в подобной истории? Если девочка не может пообедать сосвоим нареченным в ресторане, чтобы не сделаться объектом нападок со стороныдетективов из Скотланд Ярда, то куда катится Англия? Она даже не знала этихлюдей… как их звали… Хаббард… Бартон? Какой-то парень из Сити или что-то в этомроде! Нужно быть более осмотрительным, когда выбираешь место для развлечений —«Люксембург» всегда пользовался хорошей репутацией, — но подобная историяпроисходит там уже не впервые. Джеральд просто сглупил, приглашая туда Пат… Влюбом случае он не позволит травмировать и терроризировать свою дочь,подвергать ее перекрестному допросу, пока не переговорит с адвокатом. Он ужепозвонил старому Андерсону из Линкольн Инн и попросил его…
Здесь генерал неожиданно замолк и воззрился на Рейса.
— Где-то я вас видел. Позвольте?
Рейс ответил незамедлительно, его лицо озарилось улыбкой.
— Баддарапур, двадцать третий год.
— Боже! — воскликнул генерал. — Неужели это Джонни Рейс!Какое вы имеете отношение к этому спектаклю?
Рейс улыбнулся.
— Я пришел сюда, чтобы присутствовать при беседе главногоинспектора Кемпа с вашей дочерью. Полагаю, для нее будет приятнее видеть егоздесь, нежели быть вызванной в Скотланд Ярд. Думаю, мое присутствие непомешает.
— О… хм… ну что ж, вы очень любезны, Рейс.
В эту минуту отворилась дверь, вошла мисс ПатрицияБрайс-Вудворт и с присущими очень юному существу хладнокровием и независимостьювступила в разговор.
— Хэллоу, — сказала она. — Вы из Скотланд Ярда, не так ли?Насчет вчерашнего происшествия? Ждала вас с нетерпением. Мой папа зануда. Ненадо, папочка, тебе известно, что доктор сказал о твоем давлении. Не могупонять, зачем ты во все лезешь. Я приглашу этих инспекторов в свою комнату, а ктебе пошлю Уолтерса с виски и содовой.
Генералом овладело неистовое желание выплеснуть все, чтонакопилось у него на душе, но он лишь промямлил:
— Мой старый друг майор Рейс.
После такого представления Патриция утратила к Рейсу всякийинтерес, а лицо главного инспектора Кемпа озарила блаженная улыбка.
С достоинством генеральской дочери она выпроводила их изкомнаты и провела в свою гостиную. Когда они выходили, ее отец решительнозакрыл двери своего кабинета.
— Бедный папочка, — заметила она. — Он будет расстроен. Ноон это переживет.
Разговор отличался самым что ни на есть дружеским тоном иабсолютной безрезультатностью.
— С ума можно сойти, — сказала Патриция. — Вероятно, мнебольше уж никогда не придется стать свидетельницей убийства — ведь это жеубийство? Газеты очень осторожны и неясны, но я сказала Джерри по телефону, чтоэто, должно быть, убийство, а я даже не заметила!
В ее голосе звучало неподдельное сожаление.
Делалось очевидным, как мрачно и предсказал главныйинспектор, что двое молодых, неделю назад помолвленных людей весь вечер неспускали друг с друга глаз и больше ничего вокруг себя не замечали.
Патриция Брайс-Вудворт упорно говорила о каких-то несущественныхподробностях и больше ничего сообщить не могла.
— Сандра Фаррадей, как всегда, была очень нарядной. На нейбыло платье от Шипарелли.
— Вы ее знаете? — спросил Рейс. Патриция покачала головой.
— Несколько раз видела. Она кажется довольно нудной. Слишкомнапыщена, как и большинство политических деятелей.
— А больше никого из них вы до этого не встречали?
— Нет, никого — по крайней мере, не припомню. Думаю, я бы необратила на Сандру Фаррадей внимания, не будь у нее платья от Шипарелли.
— Увидите, — мрачно проговорил главный инспектор, когда онивыходили из дома генерала Вудворта, — такой же подарок преподнесет нам имаэстро Толлингтон… Ну что ж, давайте попытаем счастья у Кристины Шеннон. Этобудет наша, так сказать, последняя возможность.
Мисс Шеннон, в полном соответствии с описаниями главногоинспектора, оказалась белокурой красавицей. Красивые, тщательно причесанныеволосы открывали нежное, наивное, как у ребенка, лицо.
С мисс Шеннон, по утверждению инспектора Кемпа, трудно былоо чем-нибудь поговорить, но живость ее взгляда и хитрость, притаившаяся вглубине больших голубых глаз, свидетельствовали, что ее бессловесностьпростирается лишь в интеллектуальных направлениях, а где речь касается грубойжитейской прозы и особенно денег, там Кристина Шеннон маху не даст.
Мужчин она приняла с исключительным радушием, предложилавыпить, а когда те отказались, стала настойчиво угощать их сигаретами. Квартирау нее была маленькой и обставлена дешевой современной мебелью.
— Я была бы очень рада, если б смогла вам помочь, инспектор.Спрашивайте меня, что пожелаете.
Кемп начал с обычных вопросов, касающихся обстановки иповедения людей, сидевших за столом в центре зала.
