Ева молчала, осмысливая услышанное - ее версия о прошлых тайных событиях в провинциальном городке, получивших зловещее продолжение в Москве, рассыпалась в прах. Обидно!
Смирнов дразнил Еву, хотя уже понял ее правоту. Березин - та ниточка, которая связала Рудневу и Ершову.
- А как быть с другими? - продолжал хитрить сыщик. - Директриса «Карата» тоже провела бурную молодость в захудалом Березине, за что и заплатила жизнью спустя двадцать лет? Не говоря уже об остальных. Просто не населенный пункт, а колыбель порока, рассадник загадочных историй! Или место ведьминских шабашей.
- Остальные - не твоя забота! - парировала Ева. - Твой клиент Руднев платит тебе за расследование конкретного факта доведения до смерти его матери. А ее молодость, судя по всему, прошла в Березине.
- Ну и что? При чем тут одно к другому? Что ты так прицепилась к чертовому городку?
- Почему Екатерина Максимовна не сохранила ни одной фотографии того периода? Случайность? Или в этом заключался какой-то смысл?
- Не каждый человек таскает за собой семейный архив, - вяло сопротивлялся Смирнов. Он понимал, что зацепиться на самом деле больше не за что. - Ладно, сдаюсь. Ершова, в девичестве Виленина, приехала в столицу из Березина. Ты просто провидица, дорогая!
- Вот! - радостно воскликнула Ева. - Я чувствовала! Поезжай к журналисту и выуди у него все, что он скрывает.
Сыщик с сомнением кашлянул.
Ехать к Ершову и разговаривать с ним жестко, добиваясь подробностей жизни его приемной матери? Это мало что даст. Во-первых, если он сразу не признался про усыновление, самолюбие заставит его замкнуться. Во-вторых, Мавра Ильинична могла и не посвящать приемного сына в свои секреты.
- …кто был отцом ее первого мальчика? - включившись, Всеслав услышал в трубке обрывок Евиной фразы. - Соседка сказала, что Александр Ершов женился на Мавре, когда у нее уже был ребенок.
- Думаешь, отец мстит за смерть сына? Не уберегла, мол, кровинушку? - усмехнулся он. - Почему через столько лет? Почему пострадали и другие женщины, у которых дети живы и здоровы? Взять хотя бы Екатерину Рудневу.
- Да, странно… Надо ехать в Березин, искать ответы на вопросы. Ершову и Рудневу кто-то да вспомнит. Не все же очевидцы событий умерли?
- Каких событий? - спросил Смирнов. - Разве у тебя есть предположения, с кем встречаться и о чем спрашивать?
- Ты поезжай. На месте разберешься. Придет вдохновение, как всегда!
Глава двенадцатая
В очередной раз поругавшись с женой, Межинов хлопнул дверью и ушел на работу - разбитый, уставший, как будто ниву вспахал. Кое-как отсидел полдня, а с обеда уже в управление не вернулся. Сказал, есть оперативные встречи в городе, сам же поехал к дому Карины. Просто сидел на скамейке и смотрел на ее окна.
Он знал, что с минуты на минуту она придет. Ее рабочее время в «Анастазиуме» закончилось полчаса назад.
Во дворе играли дети. Они заставляли кошку возить тележку на колесиках, та отчаянно мяукала, норовя сбросить с себя упряжку. Рудольф Петрович невольно подумал: «А чем я отличаюсь от этой кошки? Ничем. Она даже умнее, чем я, - пытается освободиться от нежелательной тележки. Почему я всю жизнь делаю не то, что хочу, а то, чего от меня ждут другие люди?»
По волне трепета и острого волнения, охватившей его, он догадался: приближается Карина. Стук ее каблучков по асфальту отсчитывал время его жизни, тогда как все остальное он называл прозябанием. Он жил ожиданием… встречи, звонка, ее случайного взгляда, улыбки, хмурого приветствия. Не будь Карины, Межинову стало бы безразлично почти все. Он не задумывался, весела ли она, грустна ли, хочет ли его видеть или наслаждается одиночеством, какой у нее характер и привычки. Она была словно куст, утыканный шипами, которые наносили ему рваные раны - но этот куст прятал внутри густой листвы плоды, полные наркотического сока.
- Я могу дышать только рядом с тобой, - однажды сказал он Карине. - Ты питаешься моей кровью и моей душой. А взамен даешь немного сладкого опьянения. Когда я трезвею, начинается «ломка». И я снова готов на все, чтобы оказаться рядом. Не понимаю, как тебе это удается.
Она молчала, глядя сквозь него своими черными глазами. Именно так… сквозь. Она была близко, но мечты уносили ее прочь, и Карина им не противилась.
- Рудо-о-ольф, - нараспев произнесла она, поравнявшись со скамейкой. - Что ты здесь делаешь?
Как будто она не знала! Он вскочил, ткнулся губами в ее щеку. Спросил, замирая:
- Ты никого не ждешь сегодня?
- Я всегда жду… - загадочно ответила она и улыбнулась. - Ладно, идем. Ты купил чего-нибудь выпить?
- Да, коньяк, твой любимый.
В ее квартире стоял аромат иланг-иланга. Окна были занавешены синими шторами.
Карина извинилась и закрылась в ванной, через минуту зашумел душ. Межинов, предоставленный самому себе, уселся в кресло. На стене, в маленькой нише с подсветкой, висела картина: сумерки, старинный замок с каминными трубами на крыше, с остроконечной башней, утопающий в зелени; в окнах горит свет. Замок обнесен каменной стеной; слева, на фоне сумеречного неба - огромные, почти вровень с крышей, черные ели.
Раньше этой картины не было. Новый подарок любовника? Рудольфа пронзила колющая боль в груди. Он едва дождался, пока Карина выйдет из ванной.
- Что это? - спросил он, указывая на картину.
Ее лицо стало печальным.
- Майерлинг, - ответила она. - Императорский охотничий замок, расположенный недалеко от Вены. Здесь больше века назад покончили жизнь самоубийством наследный принц австро-венгерского престола и его возлюбленная, баронесса Мария Вечера. Сначала он застрелил ее, потом себя. Перед этим эрцгерцог подарил Марии кольцо с выгравированными буквами ILVBIDT.
- И что сие означает?
- «In Liebe Vereint Bis In Den Tod» - «Любовью соединены на смерть».
- Потрясающе! - с иронией воскликнул Межинов. - Я сейчас заплачу!
- А меня эта история захватила с детства, - призналась Карина. - В ней есть какая-то страшная и романтическая тайна. Поэтому, увидев картину, я сразу ее купила.
Ее ответ успокоил жгучую ревность подполковника. Значит, это не подарок. Карина лгать не стала бы, ей доставляло удовольствие мучить его.
- Там сейчас музей? - поинтересовался Межинов, внимательно рассматривая изображенный на картине замок.
- Нет. Кажется, кармелитский монастырь. Кстати, знаешь, как звали эрцгерцога? Рудольф…
Межинову показалось: темная, холодная тень легла на него при этих словах.
- Шутишь? - пробормотал он, не в силах отделаться от накатившей тоски.
Карина медленно, глядя ему в глаза, покачала головой.
- Это не шутка. Эрцгерцог Рудольф, сын императора Австро-Венгрии, и прекрасная баронесса Мария были найдены мертвыми в Майерлинге, в спальне наследника. У них были прострелены головы.
