– Попробуй еще, – Молли притворилась, что наблюдает за ней.
Дала пару ненужных советов. Снова усадила девочку себе на колени. Помогла рисовать. Встала. Запустила пальцы в свои волосы. Выпила еще бутылку пива. – Черт!
Все возвращалось. Тело вспотело, начался насморк. «Нет! Нет! Нет! Нет!» Молли заставила себя подойти к мольберту. Взяла кисть. Чертова река не возбуждала. Не захватывала. Молли попыталась нарисовать Эш. Слишком долго. Томительно долго!
«Если бы Куза могла сейчас быть здесь!» Мысли метались в голове набором фраз и картинок. Центральный парк. Скульптуры. Гликен. Кауфман. Молли ущипнула себя. Увидела кровь. Хватит жить прошлым!
Эш обернулась и подарила Молли улыбку.
– Тебе жарко? – спросила девочка.
– Немного.
– Разденься.
– Конечно, – Молли глуповато засмеялась, начала стягивать свитер, вспомнила, что не надела бюстгальтер. – Черт!
– Что?
– Ничего?
– Мама никогда не стеснялась меня.
– Ну конечно… – Молли открыла еще одно пиво.
– А ты стесняешься?
– Я учу тебя рисовать! – Молли снова чуть не закричала.
– Тебе просто нужно время, чтобы привыкнуть, – вздохнула Эш.
Молли поблагодарила ее за то, что она вернулась к рисункам. Допила пиво. Снова вспомнила центральный парк. Похороны отца, о которых она узнала только в газетах. Нужно отвлечься! Последняя бутылка пива полетела в кусты. Молли вернулась за мольберт. Снова попыталась нарисовать Эш. Вспомнила Кузу. Ее рисунки. Безликая женщина. «Хватит! В прошлом ничего нет, – Молли отчаянно гнала прочь эти образы. – Все закончилось».
Она заставила себя вспоминать Илию. Тело заныло. Чертовы таблетки! Почему они так быстро закончились?! Но ведь они были ей нужны, чтобы отвлечься! Молли вспомнила Дорина. Почему с ним ей были не нужны таблетки?
Холодный пот покрыл тело. «Ты лучше, чем о тебе говорят», – вспомнила Молли слова Илии. «Да что ты знаешь?!» – разозлилась она, посмотрела на реку. Может быть, снова переплыть ее? Нет. Нельзя. Она не одна. Здесь Эш…
– Что рисуешь? – спрашивает девочка. Далекая и нереальная, как сон, который снится кому-то другому. – Молли?
– Что?!
– Почему ты нарисовала, что дерешься с папой?
– Я? – Молли смотрит на свой рисунок, но не помнит, как рисовала его. Детали драки. Кровь из прокушенной руки. Растрепанные волосы. Полевые цветы. Безумные голубые глаза. Грязное обнаженное тело. Ее тело. – Черт! – Молли пытается закрыть рукой пикантные подробности. Акварель размазывается под ладонью, уничтожая женские бедра.
– Я думаю, папе не понравится этот рисунок, – говорит девочка.
– Конечно, не понравится! – Молли срывает с мольберта лист. Сминает его, рвет, выбрасывает в реку.
– Молли? – растерянно зовет Эш.
– Мы уходим.
– Молли?
– Что?!
– Ты разве не посмотришь мои рисунки?
– Потом!
– Но, Молли…
– Я сказала: потом! – она пытается собрать мольберт. – Да на кой черт он мне сдался?!
– Молли!
– Мы уходим. Домой, – она хватает Эш за руку. – Да шевелись же!
– Ты пугаешь меня.
– Пугаю? – Молли вздрагивает, останавливается, садится на корточки и пытается успокоить девочку. – Все хорошо.
– Правда?
– Конечно, – она сжимает кулаки, протыкая ногтями ладони. – Мне просто срочно нужно домой. Понимаешь?
– Нет, но раз нужно…
– Спасибо, – Молли заставляет себя не бежать. – Только, пожалуйста, не спрашивай меня больше ни о чем. Не сейчас.
Глава сорок седьмая
Илия. Он встречает их, стоя на веранде. В руках малярная кисть. У ног банка зеленой краски.
– Я хоть и не художник, но кое-что… – он смолкает, вглядываясь в залитое потом лицо Молли. – Иди в дом, Эш!
– Но папа!
– Иди в дом! – Илия слышит, как дочь хлопает дверью. Смотрит на Молли. – Это опять началось, да?
– Не спрашивай.
– Не спрашивать?! – он роняет молярную кисть, но даже не замечает этого. – Я поверил тебе! Доверил свою дочь!
– С ней ничего не случилось.
– Молли!
– Я устала! – она запускает пальцы в слипшиеся от пота волосы. – Господи! Как же ты не понимаешь?! – Злость. Она распускается в сознании. Набухает дьявольскими цветами обиды и непонимания.
– Что я должен понять?!
– Думаешь, это так просто? Взять и бросить все, что было, ради девчонки, которая никогда не нарисует ничего, кроме уродливой бабочки? Ради мужика, который видит в тебе все что угодно, кроме того, что есть на самом деле? Ты хоть представляешь, какой была у меня жизнь?! Представляешь, чем я жила?!
– И ты называешь это жизнью?
– Да! – Молли чувствует, как слезы подступают к горлу. – Черт! Черт! Черт! – она закрывает руками лицо. Воспоминания. Как избавиться от них? Как сделать так, чтобы они больше никогда не появлялись?
– Молли! – Илия хватает ее за руки, потому что она пытается выцарапать себе глаза. На левой щеке кровоточит царапина. – Что ты делаешь, черт возьми?!
– Не хочу! Не хочу! Не… – Молли захлебывается рыданиями. Прижимается к Илии, пытаясь освободить руки. – Мне плохо.
– Я знаю.
– Нет. Не знаешь. Ты ничего не знаешь!
– Успокойся.
– Я не могу! – Молли всхлипывает. – Отпусти меня, – она смотрит на него заплаканными глазами. – Отпусти, черт возьми! – кричит, заставляя подчиниться. Отходит в сторону. Думает. – Будет только хуже, – шепчет она. – Только хуже…
Илия молчит.
– Скажи хоть что-нибудь!
– Что?
– Не знаю…
– Хочешь уехать?
– Куда?!
– В город. Домой. К дилеру, у которого покупаешь свою отраву?
– Отрава? – Молли смеется.
– Твои таблетки! – теряет терпение Илия. – Твои чертовы таблетки! Где ты их хранишь?
– Нигде, – Молли оглядывается. Видит, как Эш выглядывает в окно, наблюдая за ними. Заставляет себя успокоиться. – Это были последние, – она вспоминает крышу. Вспоминает плывущие внизу облака. – Я не думала, что будет после.
– После чего?!
– После того как прыгну, – она опускает голову. – И не кричи. Твоя дочь смотрит на нас.
– Дочь? – Илия чувствует, как голова снова начинает идти кругом. – Черт.
– Помоги мне.
