стоит поговорить об этом с доктором, – заметила Сафи, в точности повторяя интонации моей мамы, которой она в жизни не видела.
– Не вижу необходимости, – покачала головой я. – Вот если бы мне почудился запах подгорелых тостов, тогда другое дело. – Я допила свой чай. – Чем вы намерены заниматься после этого? Планируете снимать фильм, о котором писали в своем блоге, – продолжение «Семи ангелов»?
Сафи опустила взгляд; сквозь ее тонкую кожу пробился румянец, оливковый оттенок стал темнее.
– Нет, к этому я еще не готова.
– Кадры, которые вы выложили на своей странице, выглядят очень хорошо.
– Да, но это пока скорее для продвижения, наверное. Концепт. Дальше дело не идет. Я подала заявку на грант Совета Канады, надеялась получить какие-то деньги и заняться фильмом всерьез.
– Да, я помню пост, в котором вы писали про все эти идиотские вопросы на подаче заявки… – Как всегда, я сделала логический вывод слишком поздно, чтобы избежать бестактности. – …И грант вы не получили. Сафи, мне очень жаль.
– Не получила… – вздохнула Сафи. – Письмо с отказом пришло два дня назад, но у меня было столько хлопот с этой инсталляцией, что я прочла его только нынешним утром. Не представляю, что делать дальше. Честно говоря, руки опускаются.
– Если вы ищете, чем заняться, Сафи, могу вам кое-что предложить. Как раз сейчас я получила грант. Представьте себе, от Национального киноархива. Конечно, вы заслуживаете этого больше моего, – поспешно добавила я, заметив, что брови Сафи поползли вверх. – И если бы я принимала решение, несомненно, оно было бы в вашу пользу. Но, так или иначе, в работе над проектом мне понадобится помощь. И я бы хотела, чтобы эту помощь оказали вы. Что касается предмета, надеюсь, он покажется вам таким же увлекательным, как и мне. – Сафи хранила молчание, и я продолжала. – Вы хорошо меня знаете, Сафи. Знаете, что меня интересуют явления… скажем так, эзотерического характера. Явления, о существовании которых большинство людей даже не подозревает, а если вдруг узнает, платить за них уж точно не будет. Тем не менее, за это исследование я получу определенную сумму, которую готова разделить с вами. Если нам будет сопутствовать удача, в результате мы вновь откроем миру одного давно забытого канадского режиссера и еще одному человеку поможем стать наконец видимым – по крайней мере, я надеюсь. Конечно, никаких гарантий я вам дать не могу. Но, сами понимаете, никто не увидит ваш фильм, если вы его не снимете.
Сафи молчала, задумчиво прикусив губу.
– Почему вы выбрали меня? – спросила она наконец.
– Вы всегда сдавали работы досрочно и всегда делали больше, чем я просила. К тому же мне нравятся ваши фильмы, о чем я вам не раз говорила.
Сафи смущенно отвела взгляд.
– Я думала, вы говорите так… из вежливости, – пробормотала она.
– Боюсь, Сафи, вежливость не относится к числу моих добродетелей.
Она искоса взглянула на меня и слегка улыбнулась, словно говоря: «вы это сказали, не я».
Мы отправились в техническую комнату, откуда транслировалась оратория – или как ее назвать – Сорайи Муш. Там имелся Wi-Fi, и Сафи смогла скачать кадры из «Безымянных 13» с моего ноутбука и вывести их на большой экран. Была половина четвертого ночи, и единственным человеком в комнате была сама Сорайя Муш, колдовавшая у пульта. Алек Кристиан всегда восхищался Сорайей, называя ее фотомоделью вселенского уровня, и я склонна была согласиться с ним. Высокая, изящная, с длинными темными волосами и золотисто-карими глазами, Сорайя действительно была чертовски хороша. Впрочем, мне она показалась чересчур худой – до такой степени, что, когда мы обнялись, я ощутила сквозь одежду ее кости.
– Сафи много рассказывала о вас, – заметила она. – И, конечно, я иногда читаю ваши обозрения.
– Значит, вы входите в пятерку моих читателей, – рассмеялась я. – но все равно спасибо. Я хорошо помню все ваши фильмы, начиная от «Стены любви».
– Да, мы работали над ним с Максом. Хорошие были времена.
– Жаль, что ваш творческий союз распался.
Сорайя пожала плечами. Повисла пауза.
– В этой жизни никогда не знаешь, о чем стоит жалеть, о чем нет, – нарушила наконец молчание Сорайя. – Если бы мы знали, что с нами произойдет и почему, наверное…
… мы никогда не встали бы с кровати, – завершил фразу до дрожи знакомый голос у меня в мозгу. Я дернулась, словно в попытке вытрясти этот голос из головы. Сорайя заметила это и улыбнулась, но я, вместо того чтобы улыбнуться в ответ, еще отчаяннее затрясла головой, прогоняя плохую энергию, и вернулась к прерванному разговору с Сафи.
– У вас есть кабель? – спросила Сафи, роясь в ящиках под установкой. Сорайя кивнула и передала ей требуемое. После непродолжительной возни Сафи вышла из схватки с техникой победительницей, синхронизировав мой ноутбук с плоским экраном, испускавшим голубоватое мерцание. Я указала на соответствующий значок, и она щелкнула по нему мышью. Краешком глаза я заметила, что Сорайя вскинула руку, закрывая лицо. Честное слово, можно было подумать, что она защищается от ужасного зрелища. Черт, что она себе вообразила, пронеслось у меня в голове. Что я притащила сюда фильм ужасов с кадрами реального убийства? Или винтажное порно?
– Перемотайте минут на пять, – повернулась я к Сафи. Та кивнула. – Пересматривать ерунду Вроба нет никакой необходимости. Начнем с того места, которое нас интересует.
– Хорошо, – бросила она и добавила нарочито равнодушно: – Сорайя, вы давно совершали обход инсталляции?
Сорайя, по-прежнему не отнимая руки от лица, покачала головой.
– Да, вы правы, мне надо им заняться.
– Наш просмотр не займет много времени, – заверила я. – Минут восемь, не больше.
– Отлично. Увидимся.
Сорайя вышла, захлопнув за собой дверь. До меня долетел приглушенный вскрик – должно быть, кто-то из посетителей столкнулся с ней в темноте и ей пришлось его успокаивать. На экране меж тем возникла серебристая фигура миссис Уиткомб в роли Госпожи Полудня. В белой траурной вуали, в плаще, усыпанном зеркальными блестками, мерцающий призрак стоял среди снопов, пугая крестьянских детей.
– У Сорайи настоящая фобия, и я понятия не имею, какова ее причина, – пробормотала Сафи. – Знаю одно – фобия очень сильная. Я даже видео с котиками не могу заставить ее посмотреть.
– Кажется, я что-то об этом слышала, – я нахмурила лоб, припоминая. – Да, Алек Кристан рассказывал, что эта фобия связана с городской легендой о парне, который появляется в каждом кадре. Человек на заднем плане, так его называют.
– Чувак с красным ожерельем на шее? – усмехнулась Сафи.
– Или с перерезанным горлом, в зависимости от обстоятельств, – добавила я.
– Да уж, легенда и правда жутковатая. А что
