своих нар.
Молодцы, знают свое место! Не то что это зверье!
— Все назад, псы! — ткнул Бездомный кнутовищем в грудь рыжей девчонке фокс, которая попила из него достаточно крови. — Ваши билеты устаревшие, а значит, поддельные, сколько вам еще повторять? Скажите мне спасибо, что я вообще пустил вас в теплушку, а не выкинул к чертовой матери! Назад! Назад!
Протолкавшись к выходу, Степан Варфоломеевич направился к себе в купе.
Насчет устаревших билетов он, конечно, слукавил — обмануть этих недоумков оказалось легче легкого. Пусть трясутся в теплушке, нелюдям не привыкать. Зато билеты в третий класс Бездомному удалось реализовать вдвое дороже и забрать себе весь куш.
А тут еще и редкий артефакт попал к нему в руки! Бездомный первым делом займется его реализацией по возвращению в Петербург. А там такие в большой цене.
Черт с ней с этой службой — денег с продажи артефакта и «игр» с билетами хватит долгие годы!
Осталось только довести юда до Шардинска, а там специалист-юдолог может вытащить артефакт из монстра. Ни один из этих грязных нелюдей и простолюдинов не встанет у него на пути. Даже тот выскочка Марлинский пусть сосет лапу.
Ага, убил он юда, как же!
Бездомный довольно улыбнулся, но тут же скривился — на пороге купе его захватила нужда.
— Черт… — пробурчал он и кинулся к доске ключами. Где ключ от туалета⁈
Нужда поджимала. Начальник судорожно пытался найти нужную бирку, но руки предательски дрожали.
Вдруг доска сорвалась с гвоздя и ключи со звоном попадали на пол.
— Проклятье! — зарычал Бездомный и, держась из последних сил, заерзал ладонями по полу. — Где же ты, сволочь⁈ Ага!
В его жирных пальцах блеснул ключ с биркой «туалет». Степан Варфоломеевич, охая и ахая, на цыпочках направился к своему личному нужнику, оборудованному со всеми удобствами.
Щелк! — ключ вошел в замочную скважину наполовину, а дальше никак.
Бездомный зарычал и еще пару раз резко вставил ключ в замок, но на второй он просто застрял.
* * *
Стоило Геллеру прикрыть уставшие глаза, как раздался телефонный звонок. Маг заворчал, но, приподнявшись с кровати, снял трубку.
— Геллер слушает, — сказал граф, прижав динамик к уху.
— Добрый день, Герман Георгиевич! Ну что, как успехи? — раздался голос на «проводе». — Удалось выторговать птицу-юда?
— Кажется, да, Альберт Борисович, — ответил Геллер, оживившись. — Этот Марлинский башковитый парень. Сразу понял, свою выгоду: поместья на дороге не валяются, а этот металлолом без связей еще поди заложи…
— Славно! Значит, ждем нового владельца!
— Но я одного не понимаю… — нахмурился Геллер, и вдруг раздался еле слышный шорох.
Он скосил глаза на вентиляцию и приподнялся. Следом откуда-то снаружи купе отчаянно закричали:
— Зараза, чертов ключ! Нет!
Потом кто-то звонко рассмеялся, а в коридоре забегали. Поднялся грохот и ругань. Затем все затихло.
— Что? О чем вы, Геллер? — забеспокоился собеседник. — Геллер? Куда вы пропали⁈
— Минуту, — ответил маг и, с трудом поднявшись с кровати, доковылял до выхода и выглянул в коридор. Никого.
— И что у них за сервис… — пробурчал он, обуреваемый профессиональной паранойей, а затем вернулся к телефону. — Не могу взять в толк на кой черт вам тратить и без того скудные средства на приезжего родственника Онегина? Неужели дело, в самом деле, в птице? Этот чуд настолько редкий, что вы готовы отдать за него целое поместье?
На «проводе» на пару секунд повисла пауза.
— И да, и нет. С одной стороны, нам очень хочется покопаться в потрохах этого реликтового чуда, а с другой… Скажем так, нам в Шардинске очень не хочется, чтобы Таврино перешло в руки местных интересантов.
— А у этого поместья есть интересанты⁈ Вы же сказали, оно брошено и находится у черта на куличках?
— Все так, но это довольно ценный кусок. Пока пока шел поиск родственников покойного владельца — барона Александра Владимировича Онегина, за Таврино приглядвала прислуга. И одновременно к поместью подбивало клинья баронство. Не в наших интересах потворствовать их чаяниям. Нам выгоднее, чтобы в Шардинске существовало равновесие сил и приток новой крови, а бароны и так практически подмяли город под себя. У нас тут весело с тех пор, как новый Император простил им прегрешения и разрешил вести частную деятельность.
— А почему именно Марлинский? Думаете студент-первокурсник сможет взять это поместье под контроль?
— Мы уже справились насчет него в СПАИРе, и нам сказали, что Илья Тимофеевич один из лучших студентов за последние годы. Да, сначала он якобы не проявлял никакой заинтересованности в учебе, пропадал где-то целых полгода, его хотели даже исключить. А потом его словно подменили — он неожиданно объявился, взялся за ум, догнал программу за неделю… Представляете, за неделю!
— Какой старательный молодой человек…
— Именно! К тому же показал себя весьма амбициозным и талантливым магом. Все преподаватели в восторге от него. И это без связей и протекций со стороны родственников, из которых у него, похоже, один Онегин и есть, но и он признан мертвым. Марлинский гол как сокол. Такой нам тут и нужен!
— Понятно. Хотите, чтобы среди баронства у вас был свой человек?
— Можно сказать и так. И нам польза, и ему неплохой кусок, из которого он может сотворить нечто интересное, если в голове у него есть что-то кроме дуэлей.
— А что уже был прецедент?
— Увы, да. Но признайтесь, Геллер, неужели вы были пай мальчиком в его возрасте?
Геллер прокашлялся. По молодости он баловал будь здоров.
— Вот-вот! Как нам сказали в СПАИРе, он впутался в какую-то историю, но я не стал вдаваться в подробности. К нам едут люди и с куда большими грехами, чем дуэль. Если бы мы смотрели в зубы каждому дареному коню, то давно бы пошли по миру.
— Онегин был таким же голым соколом?
— Кто же еще ринется так далеко за счастьем? К нам, в Шардинск, едут в основном ссыльные, опальные и последние дети родов, которым в плане карьеры светит разве что монастырь. Мы готовы вложиться в будущее новичков, но если они тоже помогут нам. А поскольку юридически срок поисков Онегинских родственников истекает уже завтра, Илья Тимофеевич очень нуждается в поддержке. Поэтому по прибытию в Шардинск ему следует поторопиться передать юда в ШИИР, если он хочет успеть стать владельцем Таврино до того, как
