юда показалась мне не такой уж и бредовой.
Наша схватка внутри кристалла тоже заиграла новыми красками.
— Хорошо, что мы прикупили тот артефакт Жизни, — улыбнулась моя спутница. — Наши пятьсот рублей спасли хранительницу от заточения в теле монстра.
— Да, правда мы ее чуть не убили…
— Никто не застрахован от ошибок во время драки с древним злом!
— Кто же руководил вами? — спросил я обеих хранительниц.
— Не знаю, — твердо проговорила Полина. — Никто из хранителей не знает, чья воля толкала юдов вперед. Да и толкает до сих пор.
— Я просыпалась только ненадолго, — пробормотала Рух, прижав колени к подбородку, — а потом вновь проваливалась в забытье…
— Не надо оправдываться, — бросил я.
— Это правда! Это правда! — голосила Полина.
— Можешь верить, а можешь нет, люд, — фыркнула Рух. — Какая разница? Все равно мне крышка…
Вдруг в дверь застучали.
— Илья Тимофеевич! — раздался голос Томы. — Вы живы⁈
— Да!
— К вам пробивается начальник поезда. Мы как можем пытаемся его задержать, но он настойчиво хочет опечатать вагон. Вы скоро?
— Минуту… — вздохнул я. — Метта, глянь, что там.
— Есть! — кивнула она, и Шпилька покинула вагон.
— Нет, разница есть, — сказал я Рух. — Я здесь, чтобы извлечь артефакт, и стать твоим хозяином.
— Ни за что!
— Выбор у тебя невелик. Как только мы прибудем в Шардинск, из лап птицы-юда ты попадешь в рабство к людям.
— Ага, а ты предлагаешь стать твоей рабыней? — ухмыльнулась Рух и ткнула пальцем в Полину. — Вот как эта бедняжка?
— Со мной хорошо обращаются, — вскинула нос Полина. — Василий Иванович хороший, и Механик… И с тобой тоже будут! Ваше благородие, вы же не обидите Рух?
Вместо ответа я подошел к хранительнице поближе и опустился на колено. Рух вжалась в угол и зашипела.
— Спокойно, — поднял я ладони. — Хочешь, чтобы я ушел, так и быть. Жалей себя сколько влезет, и завтра ты окажешься в рабстве. Либо я могу забрать тебя с собой и…
— И? — ухмыльнулась она. — Вставишь меня в воздушного змея?
— Возможно. И не исключено, что я направлю твою энергию в созидательное русло. А не в дело убийства невинных людей.
— Я же говорю, я не ведала что творила!
— Это мы выяснили. И заметь, я с тобой разговариваю и пытаюсь выяснить истину. Как я понимаю, Полина, такие люди как Степан Варфоломеевич не привыкли относиться к хранителям как к себе подобным?
— Угу, — кивнула Полина. — Прежний начальник ладил с машинистами и следил за состоянием вагона четвертого класса. Увы, он умер, и нам навязали вот этого вот…
Я прислушался. Надо бы торопиться, а то немудрено и встрять.
— Можете не спешить, Илья, — ухмыльнулась Метта. — Шпилька уже в теплушке, и наши друзья-простолюдины «братаются» с Бездомным. Он там надолго застрял.
Я ухмыльнулся.
— Бездомный меня не жалеет, — продолжала жаловаться Полина. — Я слышала, он подумывает заменить «устаревший» артефакт, вот и выжимет из меня последние соки…
Посмотрев на Рух, я кивнул на нахмурившуюся Полину:
— Если не хочешь оказаться в руках этого жирного козла, тогда идем со мной. Будешь жить, а не существовать как шестеренка. Я скоро получу в наследство поместье. Поверь, там будет чем заняться даже чудам-хранителям.
Хранительница колебалась, но Полина взяла ее за руку. И тогда она, закрыв глаза, растворилась в воздухе.
— Она сказала «да», — улыбнулась девочка.
— Птица-Рух отличается умом и сообразительностью! — прыснула Метта.
Я кивнул ей.
Вернувшаяся Шпилька, распавшись на жучков, плотным ручейком потекла в полуоткрытый клюв. Через минуту мне в руку упал белый многогранник Воздуха. Размером он был чуть больше моего кулака, а граней у него было восемь штук.
— Октаэдр, — кивнула Метта.
Внешне он был целый, однако как я ни пытался, энергию в себя он принимать не хотел — только слегка теплел, и не более.
— Выгорание магических связей из-за перенапряжения, — сказала Метта. — Но, думаю, его возможно восстановить, раз хранительница жива.
Я спросил об этом Полину.
— Пустяки, Рух справится, — сказала хранительница. — Мы все восстанавливаемся. Со временем и с парой ложек энергии.
Метта фыркнула.
Положив артефакт на пол, я присел рядом, сложил руки вместе и пробудил Источник.
Через несколько секунд в моих руках была точно такая же фигура, но сделанная изо льда. Я сравнил их, и если они и отличались одна от другой, то очень ненамного.
— Не зря же мы тренировались создавать подобные вещички, — улыбнулась Метта.
Никакого зазрения совести я не испытывал. Степан Варфоломеевич пусть идет лесом.
Жучки Метты быстро поставили ледышку в останки юда. В этом вагоне было довольно прохладно, даже изо рта шел пар. Пока эту штуковину не извлекут и не отнесут в тепло, «геометрике» ничего не грозит.
Заперев дверь грузового вагона, мы с Полиной вернулись в забитую народом теплушку, где сразу увидели Степана Варфоломеевича. Его обступили разгневанные простолюдины, осыпая жирдяя претензиями, жалобами и угрозами. Бездомный же отбивался, кричал и топал ногами.
— Назад! Все прочь, сволочи! Всех высеку на перроне!
Подавив страстное желание дать ему в морду, мне незаметно удалось слиться с толпой, а потом выбраться из вагона за спиной у рассерженного начальства.
— Метта, верни на место, — бросил я ключик в лапы Шпильки. — А мы с Полиной…
Вдруг кто-то хихикнул, и я огляделся. А вот девочки и след простыл.
* * *
Проверив замок и опечатав грузовой вагон со своим ценнейшим приобретением, Степан Варфоломеевич Бездомный направился обратно. За дверью было тихо.
Вдруг на его пути снова столпились простолюдины и прочие нелюди. Начальник «Урагана» тут же скривился. Пахло псиной!
— Это неслыханно, сударь! — накинулась на него какая-то блохастая тварь. — Мы заплатили за билет, и вы обязаны заботиться о пассажи…
Тут Бездомный не стерпел и грубо оттолкнул ее. Звери зарычали, а рука начальника бросилась к плетке.
Тут, наконец, в вагон зашли два его помощника и вытащили дубинки.
— Назад! Все назад! — закричали они и ткнули парочку самых борзых. — Иначе ссадим прямо в поле!
Нелюди оскалились, но отступили — никому не хотелось ночевать посреди Аляски. Простолюдины из числа людей при этом даже и не подумали встать со
