невзирая ни на какие проявления. И дрессируют их таким образом, чтобы они ни в коем случае не могли свидетельствовать против них в случае раскрывшегося преступления. Таких девушек, женщин именно «подбирают» заранее. «Таргетируют». Я задумалась… Пора начать заполнять белый лист. И я думаю. Думаю.
Ко мне пытались «подселить» одну девочку. По факту ее поместили в соседний «пузырь», но она часто приходила ко мне. Как-то даже слишком часто, учитывая, что меня выпускали из камеры только на час в день, точнее, в ночь, когда вся тюрьма ложилась спать. Впрочем, подобным вещам я уже не особо удивляюсь. Как и следующему диалогу.
– Привет, я твоя новая «соседка»! Как ты здесь?
– Привет. Все в порядке, спасибо.
– Ты русская? В детстве меня звали Машей. Я родилась и жила в России. Меня удочерила женщина из Америки, и я переехала сюда.
– А сейчас как зовут?
– …
– Хорошо, буду звать тебя Машей.
Стоит ли говорить, что Маша ни слова не знала по-русски. Она приходила ко мне пообщаться. Я стала придерживаться политики «Говорю только в случае необходимости дать ответ на поставленный вопрос, если он не касается моего уголовного дела». Ну, и политики, религии, секса. Видя, что от меня деталей не дождаться, она начала рассказывать свою историю. И это просто песня. Девушка с русскими корнями. Встречается с гражданином Америки много старше себя. Сначала все относительно хорошо. Потом – драки, ругань, стрельба. Никаких совпадений.
Порой играли в настольные игры, когда я сидела в камере и мой слот был открыт. Офицер Мак-Джи позволял. Только с осторожностью, потому что он не хотел попасться под горячую руку сержанту, который совершал личный обход и мог это увидеть. Мысль о том, что это и так видно в камере наблюдения, не возникла…
Мак-Джи был моим дневным офицером. Выпускали меня только ночью, так что наше общение было редким и через окошко. Впрочем, это не мешало мне относиться к нему с некой долей симпатии. Он ничего не спрашивает по моему делу, а только порой отпускает забавные шуточки. Помимо того, что он разрешает Маше развлекать меня, он также оставляет мой слот открытым весь день. Так как окошко моей камеры «с видом» на телевизор на стене, у меня есть возможность его смотреть хоть целый день. Другое дело, что я не собираюсь этого делать, но широту жеста я ценю. К тому же он порой оставляет пульт на моем слоте, так что весь спектр каналов теперь в моих руках. Более того, он умудряется меня порадовать попкорном. У меня два матраса в камере – единственное, что я умудрилась урвать от медицинского департамента в тюрьме, – и если по телевизору идет интересный фильм, я стаскиваю один матрас на пол и прошу офицера Мак-Джи приготовить мне попкорн. Он ваяет его в микроволновке, приносит мне – и у меня целый настоящий кинотеатр в маленьком окошке.
Мой ночной офицер Хьюстон тоже вполне неплох. Видимо, при первой встрече он действительно решил напустить лоску. Выхожу я из камеры только в его смену. Каждые 15 минут он обязан обходить помещение независимо от того, в камере я или нет. И он довольно чутко совершает обход. Он, видимо, в курсе, что с мужчинами у меня непростая ситуация после всех побоев. Поэтому он старается не обходить меня сзади. И даже больше. Как и Мак-Джи, он дает мне пульт. Но не в окошко, а когда я нахожусь вне камеры. Причем, когда он мне его дает, он стоит максимально далеко и тянет руку, чтобы положить его на краешек стола. При этом опускает голову, оказываясь передо мной в довольно беззащитном состоянии. Ведь все-таки я «опасная преступница из блока для психов и сумасшедших». Ну, а если серьезно, то для меня был важен подобный жест. Он груда мышц, сила и мощь по сравнению с моими костями, обтянутыми кожей, погруженными в синее кресло из пластмассы. Офицер Хьюстон в этот момент был похож на покорившегося медведя гризли. Постепенно я перестала испытывать страх от нахождения мужчины в одном помещении со мной…
Также Хьюстон «спродюсировал» для меня спортивный зал. Он периодически пытается заводить со мной диалог, но я все больше отмалчиваюсь. Поэтому он начинает рассказывать о себе, о своих увлечениях. Он занимается пауэрлифтингом, даже участвует в соревнованиях дважды в год, увлекается здоровым питанием. Когда я сижу в камере, во время почти каждой проходки он останавливается, заглядывает в окошко и что-нибудь спрашивает.
– Хэй, мисс Вовк (моя девичья фамилия, по которой я проходила по делу), как ваш сон?
– Мисс Вовк, а что вы читаете?
– Мисс Вовк, вы сегодня ели?
К слову, он первый из охранников за все это время, кто называет меня «мисс Вовк», а не «заключенный с номером…» или «эй, ты». Конечно, я смотрю на него круглыми удивленными глазами. Мало того, что с мужчинами за все время заключения, кроме адвоката и агентов, я не общалась, так еще и с таким доброжелательным отношением со стороны охраны встретилась впервые. Он ищет диалога, явно, причем у него очень живая мимика, меня иногда так и тянет улыбнуться на какое-то его внешнее проявление. Видимо, на экранах камер наблюдения, окружающих меня теперь повсеместно, он разглядел, как я упорно занимаюсь йогой, – и теперь у меня есть возможность ходить на час в спортивный зал три раза в неделю в 3 часа ночи благодаря ему. Правда, там за мной должен постоянно присматривать офицер, Хьюстон сам вызывался, но, увидев мое явное неодобрение этой идеи, согласился на женщину-офицера. Ну, как – согласился… Будто у меня было право вето на его присутствие в зале. Но он вновь довольно чутко уловил, что я пока не готова так долго проводить время с незнакомым мужчиной в замкнутом помещении.
Правда, женщина-офицер меня сразу невзлюбила. Если первое занятие в зале ограничилось ее недовольной физиономией, то уже далее она начала постоянно с кем-то говорить по рации, что она не нанималась работать нянькой у какой-то там русской. Как ее раздражает эта трата времени. Как ее напрягает сидеть здесь. Конечно, это не может меня не отвлекать. Ведь это мой целый час вне камеры, дополнительный, спортивный – и я хочу получить от этого кайф. Но я слышу ее, и мне становится немного совестно. Доставляю человеку неудобства. Ничего не могу поделать с этим ощущением. Прерываю тренировку на полчаса раньше…
13
– Мисс Вовк, а сколько языков вы знаете? Просто я видел в вашем деле, что вы знаете несколько языков.
– Офицер Хьюстон, эта информация не совсем верна. Английский – да, я знаю, я же жила раньше в Америке. А все остальное
