глуховатый, бесстрастный. Давид не ожидал, что начнёт он. И вопрос был странный. С какой целью? В памяти возник вспухающий огненный клубок на месте «Паннонии», растерянность и тоска двух людей, запечатанных в летящей среди звёзд жестянке. Что ж, он им расскажет, пусть слушают.
Ароян то ли очнулся, то ли проснулся всё на той же кушетке. С него сняли тунику и укрыли одеялом. Кто, Кэри? Было неприятно думать, что кто-то чужой касался его бесчувственного тела, в особенности эта женщина. То, что он к ней испытывал, нельзя было назвать отвращением или неприязнью. Скорее, обида за неоправданное доверие, за предательство. Хотя, о каком предательстве может идти речь? Они ведь никогда не были товарищами, единомышленниками.
Размышлять об этом не хотелось. Тем более, наркотик ещё давал знать о себе, — в голове неприятно шумело, все мышцы ломило, словно после перегрузок в пять «же». Давид перевернулся на спину, так было легче лежать. Постарался вспомнить допрос. В памяти остались какие-то ошмётки. То, что он думал и что говорил, перемешалось, и отделить одно от другого стало невозможным. Но самое главное он помнил хорошо: имперцы подозревали, что на планете скрыт секретный научный полигон Союза. А кхиры всего лишь подопытные существа, что-то вроде местного аналога обезьян. Мол, дурацкая щепетильность россов не позволяет ставить евгенические опыты на людях, а на животных с зачатками разума — запросто! Идея была забавной. Давид от души посмеялся, когда понял, что имперцы всерьёз этим обеспокоены. Наверное, смеяться не следовало, пусть бы так и думали. Может, убрались бы восвояси. Но контролировать эмоции под воздействием пентотала невозможно. Противники поняли, что их предположение ошибочно, и успокоились. Перешли к следующему пункту допроса.
К этому времени «лекарство от лжи», как высокомерно выразился Мердок, начало действовать в полную силу. В памяти зияли провалы один глубже другого. Кажется, большинство вопросов сводилось к чудодейственному оссе и всему, что так или иначе с ним связано. Давид добросовестно старался сохранить тайну принявшего его народа, поэтому разболтал всё, что знал и о чём догадывался. Вдобавок щедро поделился собственными размышлениями. За реакцией собеседников на свои слова он не следил, так что понять, какие выводы те сделали, не мог.
Над входом вспыхнула зелёная лампочка, мелодично пропел звонок. Выдержав паузу в полминуты, дверь отворилась, впуская Кэри.
— Доброе утро. Как самочувствие?
Биолог поставила на пол небольшой пятнистый контейнер, надавила защёлку, заставив крышку откинуться. Это был завтрак, уже расфасованный и подогретый, оставалось лишь стол накрыть. Ароян презрительно скривился, глядя на расставляемые перед ним блюда.
— А каким ему быть после такого допроса? — ответил вопросом на вопрос.
— Должна шуметь голова и ощущаться тяжесть в мускулах.
— Значит, всё верно.
— Ничего страшного, через час войдёте в норму. Вам нужно поесть, силы восстановить. — Она налила в большую чашку горячую коричневую бурду, которую имперцы почему-то называли «кофе». Приглашая, взмахнула рукой: — Прошу!
Она подвинула один из стульев ближе к столу, опустилась на другой. Давид, не переставая морщиться, сел, откинул одеяло. Тут же спохватился. За годы жизни с кхирами он успел привыкнуть к наготе, но в Империи нравы куда строже. Растерянно закрутил головой, — его туника исчезла бесследно.
Кэри поняла, что он ищет. Улыбнувшись, встала, открыла дверцу шкафа в стене возле кушетки. На полочках ровными стопками лежали комплекты белья, повседневная армейская форма без знаков отличия.
— Одевайтесь, я отвернусь.
За семнадцать лет Ароян отвык от «человеческой» одежды. Трусы, майка, носки ужасно давили на кожу, брюки и рубашка сковывали движения. Он ощущал себя смешным и неловким, но выбирать не приходилось.
Ещё раз оглядев себя с головы до ног, Давид нерешительно кашлянул. Женщина, всё это время добросовестно таращившаяся в противоположную стену, обернулась. Кивнула удовлетворённо.
— Теперь вид вполне человеческий. Осталось эпиляцию сделать…
— А что, наличие брюк и отсутствие растительности на коже — это и есть признаки превосходства человеческой расы? — не удержавшись, уколол её Давид.
Эвелин недоуменно моргнула. Затем рассмеялась.
— В том числе и это, как свидетельство уровня развития нашей цивилизации. И эти тарелки, чашки, ложки, вилки, ножи. Привычка пользоваться во время еды столовыми приборами, а не руками. Кровать, стол, стулья — все мелочи, которые нас окружают и делают существование безопасней и комфортней, — всё это признаки цивилизации.
— И маска биозащиты на вашем лице тоже свидетельствует о высоком уровне цивилизации.
— Разумеется. Мы… — Кэри запнулась, поняв, в чём подвох. Помедлив, признала: — Да, кхирам эволюция подарила более изящный способ уберечься от инфекции, признаю. Но причём здесь цивилизация?
Она вновь сделала приглашающий жест:
— Садитесь кушать. Понимаю, еда не похожа на ту, к которой вы привыкли. Но что поделаешь, такого изысканного блюда, как орче, у нас, «диких амеров», нет.
Давид опустился на стул, нерешительно взял в руки сэндвич. Поднёс к лицу, вдыхая забытый аромат. От человеческой пищи он отвык так же, как от одежды, и есть это было странно. Как когда-то отведать орче.
Кэри постаралась ему угодить, но сочный, подрумяненный бифштекс казался обгоревшим куском мёртвой плоти. Ароян брезгливо отодвинул его в сторону, нерешительно зачерпнул ложкой рис. И заметил, как внимательно и напряженно следит за ним биолог.
— Что, это тоже эксперимент? — поинтересовался. — Проверяете, не загнусь ли я от такой пищи?
— Не загнётесь, эта пища вам вреда не причинит. Даже жареное мясо.
Рис показался отвратительно-безвкусным. Всё же Давид запихнул в себя несколько ложек. Снова спросил:
— Значит, эксперимент будет заключаться в том, чтобы проследить, как долго я протяну без оссе? Хотите проверить, скоро ли местные микробы возьмутся за меня?
— Угадали. Не бойтесь, умереть я вам не позволю. Если лекарство, которым вас когда-то лечила… как её звали?
— Ишбит.
— Вот-вот. Если оно, и правда, действует.
Ароян криво улыбнулся, вспоминая, как разбалтывал тайну за тайной во время допроса.
— Много я вчера наболтал? Вы меня не предупредили о пентотале.
— Скажи я вам заранее, это что-то изменило бы? — Эвелин пренебрежительно махнула рукой, брезгливо скривила губы. — Большую часть того, что вы рассказали, мы и так знали. Разве что о подробностях местных «сатурналий» вы нас просветили.
— Разумеется, вы знали! — не удержавшись, язвительно подначил Давид. — Вы же подсматривали за нами даже в спальне! Интересно было?
— Что нам оставалось делать? — Кэри не прореагировала на этот укол. — Требовалось получить информацию, которую вы
