class="p1">И как это делал знаменитый детектив Перри Мейсон, когда надо было подумать, закурил. Выпустил дым, а потом посмотрел на неё эдак многозначительно, исподлобья.
— Знаешь, я не буду тебе мстить, — сказал я. — Просто признайся. А потом иди на все четыре стороны. Пообещай забыть моё имя, вот и всё.
Анжела издала тяжелый вздох.
— Макс, всё, что я сделала — это наклеила те чёртовы буквы. Ну, как дома, в детективах… Я хотела оставить письмо где-нибудь в фойе, чтобы его нашел Цезарь и отдал Лоле. Она бы сунула его к другим письмам и всё. Забыли. Это был… — она пожала плечами. Невинный розыгрыш. Я хотела, чтобы ты обратил на меня внимание. Но когда я притащила тебя в спальню после вечеринки, то… просто не удержалась. И сунула письмо тебе под подушку.
— Стоп… — я вдруг почувствовал себя очень глупо. — Так это ТЫ вчера притащила меня в спальню?
— Ну да, — девушка снова всхлипнула, я автоматически достал из кармана платок и протянул ей. — Я слышала, как вы веселитесь у бара, но постеснялась присоединиться. Меня же не приглашали… — шумно высморкавшись, она взяла с тумбочки небольшое зеркало и принялась вытирать размокшие тушь и помаду. — Но ближе к утру у меня страшно разболелась голова, и я пошла попросить у Сатурна его фирменной травяной настойки… — на меня она не смотрела, продолжая заниматься лицом. — Ну знаешь, Сатурн ведь приторговывает самопальными препаратами. Девочки берут у него припарки для ног — коблы ведь жутко натирают… А я вот люблю травяную настойку. Не знаю, из чего он её гонит, но головную боль снимает лучше кетонала…
— Ближе к делу, Анжела.
— Ой, прости, — она съёжилась и отложила зеркало. А потом протянула мне мокрый, в пятнах косметики, платок. — Спасибо, что дал высморкаться…
— Оставь себе. И… Что там с моей спальней?
— Когда я подошла к бару, там уже никого не было. Ну, кроме тебя… Ты спал, положив голову на стойку, и вот-вот должен был свалиться с табурета, — она бросила на меня боязливый взгляд. — Мне стало тебя жалко.
— И ты, добрая самаритянка, оттащила меня в пентхаус. Под самую крышу…
— Ну, на самом деле, у меня есть ключ от секретного лифта, — Анжела смущенно потупилась. — Я скрыла, что он у меня есть. И иногда поднималась наверх, чтобы поплавать в бассейне.
— Ну ладно, ну хорошо… — забыв об опасности, я встал и принялся расхаживать по комнате взад и вперёд. — Но ты, как ни крути — хрупкая девушка. А я — здоровый мужик. КАК ты дотащила меня до пентхауса в одиночку?
Она пожала плечами. Шелковый халатик с готовностью соскользнул с одного плеча, но Анжела быстро его поправила.
— Не такая уж я хрупкая, как желаю казаться, — сказала она. — Я тебе не говорила, но там, в Москве, я работала медсестрой. Привыкла ворочать лежачих больных, вот и… — она смущенно поёрзала. — А ты не такой уж и тяжелый.
Я с силой сжал переносицу.
Если всё так, как она говорит… То потенциально у Анжелы была СОТНЯ возможностей перерезать мне горло без шума и пыли.
И это значит, что…
— Макс? Почему ты молчишь?
— А? Ты что-то спросила?
— Я спросила: ты мне веришь?..
Тяжелый вздох вырвался из моей груди.
— Нет. Не знаю. Скорее всего. Но… Слушай! А как же желтый порошок?
Я вновь отодвинулся от неё подальше. Ну надо же! Чуть не задурила мне голову…
— Ты СПЕЦИАЛЬНО его подсунула! Знала, что у меня аллергия…
Анжела смотрела на меня виновато. Как сытый спаниель, стащивший со стола сосиску…
— Ты заметил, да? — спросила она.
— Трудно не заметить, когда чихаешь так, что мозги носом хлещут.
Девушка вздохнула.
— Прости, я не знала, что у тебя аллергия. Это был… афродизиак. Приворотное зелье, я купила его у Карбункула, — дальше она заговорила так быстро, что я едва различал слова. — Понимаешь, я хотела, чтобы ты меня полюбил. Чтобы… Ну, чтобы у нас с тобой… — она перевела дыхание. — Ещё раз прости.
Я помотал головой.
Это была не аллергия. Защитная реакция… Именно так мой организм реагирует, когда меня хотят отравить.
Ведь приворот — это тоже отравление, верно? Верно?..
— Ладно, проехали, — я махнул рукой. — Но всё-таки…
— Всё-таки?
— Если ты не убийца… То кто сегодня утром швырял в меня файерболом?
Глава 16
На мой вопрос Анжела как-то странно пожала плечами.
Я насторожился.
— Ты что-то знаешь? Говори!
— Ну… — девушка вздохнула.
Без косметики, с прямыми распущенными волосами, она выглядела куда моложе, чем я привык думать.
— Да ладно, не бойся задеть мои чувства.
— Уверен? Не станешь преследовать меня за то, что я открыла тебе неприятную правду?
Я фыркнул — как давеча Лола.
— За кого ты меня держишь? Гонец не виноват, что принёс дурные вести…
— Но ты и так собираешься меня выгнать! Стоит тебе шепнуть словечко в городе, и меня даже гноллы будут избегать.
Я поперхнулся и закашлялся.
Не вставая, Анжела плеснула в стакан воды из графина и протянула мне.
То, что я взял и выпил воду без всякой задней мысли, больше всего говорило о том, что я ей поверил.
Точнее, поверило моё подсознание, и исключило из списка предполагаемых убийц.
В списке, правда, было всего одно имя… Но это не её вина.
— Анжела, — сказал я после того, как успокоился. — Я никогда бы так не поступил, честное слово.
Ну вот… Роли наши поменялись, и теперь я на своей шкуре могу узнать, как сложно оправдаться, даже если ты ни в чём не виноват.
ОСОБЕННО если не виноват.
— Я знаю, — кивнула Анжела. — Извини, что сказала. Старые привычки, — я молча поднял бровь, показывая, что внимательно слушаю. — Знаешь, я ведь выросла в богатой семье, — продолжила девушка. — Я не вру. Не просто обеспеченной. Мои родители были по-настоящему богаты.
— Рад за тебя.
Анжела горько усмехнулась.
— А знаешь, на чём они разбогатели?
— Э… На воздушных шариках?
Она выпучила глаза.
— Как ты узнал? Посылал в Москву детективов? Хотел раскопать моё прошлое?..
— Да нет, же, нет! — я выставил руки перед собой. — Это была шутка, Анжела. Просто шутка. Ну кто может разбогатеть на воздушных шарах?
Глаза девушки вдруг стали серыми, как графит, и такими же тусклыми.
— Мой отец. Наркобарон.
—?..
— При чём здесь шарики? — перевела она мой недоумённый взгляд. — Очень просто: с шариками по улицам ходят толкачи.
— Их видно издалека, — кивнул я. — Не надо тариться по подворотням — всё на виду.
— Вот именно. Конечно, это было до того, как порошок стали толкать через телеграм…
— Так ты знала?
Анжела передёрнулась.
— Сначала — нет. Я же была совсем кроха. Потом, уже в школе, кто-то сболтнул, что «продавцы счастья» — это пушеры. Так их называл отец, — пояснила она. — «Мои продавцы счастья». Я тогда подумала: ну и что?.. У одних родители продают колготки на рынке, у других — шарики. Зато у нас большой дом, и в школу меня отвозит лимузин с личным водителем.
— А что мама? — спросил я.
Анжела издала губами неприличный звук.
— Конечно, всё знала! Ну, сам понимаешь: драгоценности, меха, Куршавель…
Я вспомнил, как Анжела цеплялась за локоть Эроса Аполлона. Выглядела она тогда сногсшибательно: брюлики, платье, причёска…
— Но что-то пошло не так, верно? — осторожно предположил я.
— Одноклассник, — кивнула Анжела. — Купил дозу у одного из папиных дилеров, и… загнулся. Аллергия. Анафилактический шок. Это было в восьмом классе, и тогда я впервые… Ну, задумалась, что-ли. О том, что всё-таки продавец колготок и наркобарон — это несколько разные вещи. Да, колготками тоже можно задушить, но это не главное их предназначение. В то время, как белый… — она отобрала у меня пустой стакан, плеснула воды и залпом выпила. — Мальчик был тоже не из простой семьи, — продолжила Анжела совсем другим тоном. Она как бы отстранилась, говорила быстро, словно читала заметку в газете… — Началась настоящая война. Папу застрелили. Маманя, обчистив домашний сейф, сбежала, больше я её не видела.
— А ты как же?
— А я? — Анжела усмехнулась. — Мне тоже пришлось скрываться. Я падала всё ниже и ниже, пока… не провалилась в Сан-Инферно. И знаешь, что?.. Я поняла, что здесь — всё то же самое! Гильдии — это просто узаконенная мафия. Патриций — тиран и диктатор, а дон Коломбо —