class="p1">Последствия битвы в канализации и решения вспомнить былые времена, а точнее — напиться до чертиков в ближайшей таверне, в полной мере дали о себе знать этим утром. Галахад раскинулся на кровати после неудачной попытки сесть и натянуть на себя панталоны. Петух за окнами кричал громче, чем ему положено, предательски протягивал каждое «кукареку». В коридоре кто-то постоянно топал, проходя мимо. Это горничные задвигались в привычной для себя рутине. И только Клара, как бегающая навстречу ветру, решила первым делом проведать Марию. Но комната была пуста.
В дверь к рыцарю постучали.
— Открыто! — крикнул он и почувствовал першение в горле.
— А Мария не с вами? — Клара приоткрыла дверь, но не стала заглядывать.
— Нет, — Галахад приподнялся с кровати, борясь со сковывающей болью в спине, — её комната пуста?
— Наверняка уже встала и пошла прогуляться. Я её найду.
— Стойте!
— Что?
— Есть мазь от боли в спине?
Вскоре, после того как Клара ушла на поиски девочки, в дверь к рыцарю постучался личный знахарь Жанпольда.
— Меня попросили подойти, — сказала он через дверь.
Галахад к тому моменту уже смог накинуть панталоны и даже встал с кровати.
— Да, да, прошу, входите.
Мужчина вошёл и представился. Его звали — Раммал. На вид он был очень стар. Таких людей Галахад давно не видел, а если и видел — то скованных болезнью и лежащих в кровати. Этот же старик стоял прямо, и ноги его не дрожали. А голос был твёрдым, полный сил. Седые волосы и лицо, покрытое морщинами и обвисшей кожей — единственное, что выдавало возраст.
— Я Галахад.
— Я знаю. Вы избавились от монстра в канализации.
— Мне помогли, — с досадой рассказал рыцарь. — Я бы пожаловался на свои годы, но глядя на вас, как-то стыдно это делать.
Раммал указал на кровать, игнорируя комментарий.
— Ложитесь на живот.
Галахад сделал, как было сказано.
Раммал подвинул стул к кровати и сел. Просунул руку в карман коричневого балахона, какие носили все представители его профессии, и достал флакон размером с большой палец кисти.
— Вам около тридцати?
— Сорок шестой год идёт, — поправил Галахад, говоря в подушку.
— Вы в хорошей физической форме для своих лет. Даже слишком. Как долго вы были в отставке?
— Пятнадцать лет, примерно.
— Если вы не подвергали себя изнурительным тренировкам по четыре раза в неделю, я не представляю, как вы умудрились поддерживать форму.
— В этом-то и секрет, я пил и тренировался. Тренировался и пил.
— Детей нет, полагаю?
Галахад услышал, как из флакона вылетела пробка.
— Сейчас будет немного жечь, — сказал знахарь.
— Вы всегда так сильно интересуетесь жизнью других?
Рыцарь почувствовал жжение на спине, будто кто-то пролил на неё кипяток.
— Терпите, сейчас пройдет, — ответил знахарь на стоны Галахада. — И нет, не всегда интересуюсь жизнью других людей. Вы и сами должны признать, каков передо мной индивид. Истории, что я слышал о вас, превосходят даже самые смелые представления о выносливости и силе человеческого тела.
Галахад вздохнул от облегчения. И вправду, жжение прекратилось.
— Я был молод и талантлив. Полон сил.
Знахарь взял простыню, лежащую в углу кровати, и дергаными движениями стал протирать спину рыцаря.
— Молодые и полные сил не способны убивать драконов в одиночку. Какими талантливыми они не были.
— С драконом. Одним, и не таким уж большим.
Закончив, знахарь сложил простыню и положил обратно у кровати.
— Вы единственный, кто может так сказать. Всего лишь один маленький дракон. Поднимайтесь, должно стать легче.
— А вы сами-то, — Галахад сел и потянулся за рубахой, — вам сколько? Семьдесят, восемьдесят? Видел я людей ваших возрастов, обычно им мажут спины, и с кровати они не встают.
Знахарь улыбнулся, закрыл пустой флакон пробкой и положил в карман. Подняв голову обратно к рыцарю, ответил:
— У меня были очень здоровые потомки, как у вас могучие. Никогда не задумывались о ваших предках? И я имею в виду не ваших дедушек и бабушек, а очень дальних потомков, тех, что жили во времена истребления драконов.
— Я слышал истории о шести великих войнах с шестью великими мечами, что очищали земли от драконов. Но мой меч не светится, не прожигает драконью чешую.
#
Неподалеку от особняка мэра, в глубинке города, между кирпичных домов, во дворе собралась группа ребятишек лет десяти-двенадцати. Девочки и мальчики играли и смеялись.
Девочки хихикали и посматривали на мальчиков. А мальчики краснели, но не все — только самые застенчивые. Они прыгали по расчерченным палкой квадратам на земле, бросали мяч друг-другу в руки, говоря разные гадости и опять смеялись. Сытые, счастливые, беззаботные дети. А самое важное — они все любимые. По крайней мере, так казалось Марии, что сидела на пыльном тротуаре в пятнадцати метрах от них. Она так увлеклась этими детьми, что не заметила руку, тянущуюся к её плечу.
— Ой, я тебя напугала, — Клара всё-таки дотронулась до плеча Марии, и та дёрнулась, соскользнув с бордюра.
— Что ты здесь делаешь? — спросила девочка, поднимаясь и отряхивая штаны.
— Я не могла найти тебя в доме и решила пройтись по улице.
— Я в порядке. Хотела прогуляться по городу, подышать воздухом.
— Ты выглядишь так, будто не спала вовсе, вся бледная…
Мария села обратно на бордюр, чтобы наблюдать за игрой детей, оставив Клару у себя за спиной.
— Как я уже и сказала, я в порядке, — повторила она.
— Опять кошмары? — уточнила Клара, садясь рядом.
«Так меня и запомнят», подумала Мария, «как девочку с кошмарами».
— Посмотри на них, — Мария кивнула в сторону ребят, играющих в салочки, — никаких забот. Они счастливы, у них есть друзья-ровесники, есть семья.
— И ты определила это по их улыбкам?
— И по глазам, — ответила Мария после небольшой паузы. Затем она продолжила с тяжестью в голосе: — Я никогда не думала, что во мне это есть.
— О чём ты?
— О зависти. Я смотрю на них, и у меня болит сердце. Я их ненавижу. Ненавижу, как легка у них жизнь. Попробуйте прожить без родителей и друзей, как я. Не каждый сможет. Попытайтесь улыбаться, когда некому. Попытайтесь смеяться, когда не над чем, — Мария сжала кулаки так сильно, что ногти впились в
