большой перемене. Скажи — я просила, чтобы он пришел в школу.
…Микола еще издали, с улицы, заприметил: в саду на протянутой между двух яблонь веревке сушилась выстиранная рубашка. Сашко в одних трусах и майке сидел возле хаты и зашивал дыру на брюках.
— И ты удрал? — удивился Сашко, увидев Миколу.
— Нет. За тобой прислала. Расстроилась. Наверное, хочет помириться. Говорил я тебе, что хитрая она. Схватила обоих нас на крючок, будто карасиков, и держит. Попробуйте, мол, трепыхнуться!.. Надо будет что-нибудь такое отколоть, чтобы запомнила. Ладно, я подумаю. Ну а ты в школу пойдешь?
— Завтра, когда все высохнет, — сказал Сашко.
На следующий день по дороге в школу Микола уже знал, что им с Сашком нужно делать, чтобы отплатить учительнице за ее коварство.
Сашко еще колебался, чесал затылок, хмурился, бубнил:
— Надо подумать… надо подумать…
— Ну чего ты? Ради тебя же стараюсь. Полночи не спал, придумывал.
— Если разобраться, так она как бы и не виновата. Откуда ей знать, что мама с нами не живет, она же новенькая…
Но Микола не из тех, кто отступает, не доведя свое дело до конца. Если уж он в чем-то убежден, то убедит и другого.
— Сашко, неужели ты не понимаешь, что это необходимо? Именно сейчас необходимо!
— Да понимать-то я понимаю…
— Что же тогда?
— Уже говорил тебе — надо еще немного подождать…
— Ну и чудак ты! Зачем ждать? Разве и так не ясно? Боишься, вот и все!
— Я боюсь? — обиделся Сашко. И тут же сдался (Микола знал, чем его пронять: более всего не любил Сашко трусов): — Ладно, пусть уж будет по-твоему… Пусть…
На полдороге догнал их Олег Шморгун. Микола и его стал подговаривать. Но Олега пришлось уламывать еще дольше.
— Придумал ты здорово! — похвалил Олег и даже языком прищелкнул, когда Микола рассказал о своей затее. — Только на что мне это сдалось? Мне она ничего плохого не сделала.
— Ох, Олег, Олег! — покачал головой Микола. — Никогда не думал, что ты только о себе заботишься. Мне она тоже ничего плохого не сделала, но ведь надо же и за товарища заступиться! Вон вчера до слез Сашка довела… Увидишь — и тебе когда-нибудь от нее достанется!
— У нас у троих все равно ничего не выйдет, — скривился Олег. — Если бы хоть полкласса подговорить.
— Подговорим, — уверенно заявил Микола. — Все возмутились, что она так обидела Сашка.
— Знаешь что? Ты пообещай хлопцам раскрыть свой рыбацкий секрет, тогда они точно согласятся, — посоветовал Олег. — Ну а без девчонок, если не захотят, можно обойтись.
Микола влетел в класс, швырнул на парту сумку, созвал хлопцев.
Оля Шинкаренко подкралась к их гурьбе, хотела подслушать, что говорит Микола. Но Олег заметил ее, сердито сказал:
— Не суй своего носа в чужое просо!
Оля показала ему язык и отошла, так ничего и не разузнав.
Сначала хлопцы отказывались поддержать Миколу, сколько он ни убеждал. Но потом, когда он пообещал, как и советовал ему Олег, раскрыть свой секрет, большинство согласилось.
Еще бы не согласиться! С каких пор домогаются этого, и вот, наконец, за такую мелкую, можно сказать, никчемную услугу он все раскроет!
Правда, нашлись и такие, что и после этого колебались. Но великое дело коллектив. Взялись за колеблющихся единодушно, дружно и постепенно склонили на свою сторону.
— Значит, договорились, Микола: в среду после уроков идем на реку — и ты нам расскажешь? — еще раз переспросил для верности Олег.
— Договорились. Расскажу и покажу, — подтвердил Микола.
Потом он собрал девчат, стал и их уговаривать. Только тут ему пришлось потуже. Девчата, как известно, все делают наперекор: ты им свое, а они тебе свое.
— Не хотим — и все!
Наотрез отказались Шинкаренко Оля и Коломиец Светлана. Оля обиделась на то, что Олег прогнал ее от мальчишек, а Светлана, как всегда, хотела быть честной и дисциплинированной.
— Это нехорошо… это нехорошо… — твердила она.
Тогда Микола изменил тактику, стал уговаривать каждую в отдельности. Кого надо было убеждать — убеждал, кого просить — просил. Пришлось даже обратиться к самому последнему средству — лести. И это помогло: к концу большой перемены несколько девочек согласились поддержать Миколу.
Звонок известил о начале следующего урока — ботаники.
Шестиклассники усаживались на свои места, только Шинкаренко Оля, как всегда, караулила у двери.
В коридоре послышались знакомые шаги. Микола повернулся к Олегу.
— Ты смотри не подведи! Первым начинай.
— Да у меня и сейчас уже в горле будто кошки лапами царапают, — сказал Олег.
Сегодня ученики здороваются с учительницей сдержаннее, чем обычно. Садятся тихо, не шуршат учебниками, не хлопают партами.
Учительница тоже садится за стол, раскрывает журнал.
Слышно, как под окнами шелестит еще зеленой листвой ясень, на бригадном дворе пыхтит двигатель.
«И все-таки Антонюк молодец, — думает учительница. — Хоть и в стареньком, зато в чистом пришел. Интересно, кто ему выстирал одежду — отец или сам?..»
— Проверим домашнее задание, — обращается к ученикам. — Кто мне скажет, что…
— Кха-кха-кха!.. — вдруг прерывает ее Шморгун Олег.
Подождала, пока тот откашляется, снова начала:
— Кто мне…
А во втором ряду с задней парты снова:
— Кха-кха-кха!..
Валентина Михайловна переждала и этого кашлюка. Набрала в легкие воздуха, еще раз хотела повторить свой вопрос. Но не успела даже рот раскрыть, как зашлись кашлем сразу двое хлопцев.
«Что с ними? — удивилась. — Неужели простудились?»
Подняла руку, требуя тишины. Куда там! Теперь уже кашляла треть класса.
«Сговор… — поняла учительница. — Кто же это организовал? Неужели он?» — взглянула на Петренко.
Микола не кашлял, лишь с вызовом, довольно смотрел на нее чуть прищуренными, лукавыми глазами.
Кашель не утихал. Одни умолкали, начинали другие. Больше всех старался Шморгун, даже посинел, бедняга. Сашко кашлял тихонечко, в кулачок.
Коломиец Светлана вертела головой, осуждающе поглядывая на кашляющих подружек. Ну ладно бы уж мальчишки, а то и девочки творят такое!..
Шинкаренко Оля отодвинулась от Миколы на самый краешек парты, давая учительнице понять, что она презирает своего соседа. Но вскоре Оле и самой захотелось кашлянуть. Неизвестно, случайно ли, или, может, ее заразили другие своим кашлем, но желание кашлянуть было неудержимым. Она крепилась изо всех сил, подавляла в себе кашель, а он все равно вырывался из груди. Наконец она не выдержала…
Услышав ее кашель, Микола злорадно усмехнулся.
Валентина Михайловна увидела эту его ухмылку, и внезапно ее осенило. Она решительно вышла на середину класса, чтобы ученики ее хорошо видели, подождала, пока спа́ла немного новая волна кашля, вдохнула воздух и изо всех сил:
— Кха-кха-кха!
