учительница.
— Разве ты не знаешь, куда надо класть учебники?
— Ох и хитра! — шепнул Микола на ухо Сашку, когда тот сел. — Там, возле сада, не сказала, кто она такая, у нас выпытывала. Ну и влипли же мы!.. Еще начнет перед классом отчитывать, расскажет и учителям, и директору…
И так разволновался, что даже не услышал, как учительница назвала его фамилию. Спохватился, когда Сашко толкнул его кулаком. Вскочил растерянный, смущенный.
— И тебе, Петренко, пожалуй, надо сесть поближе, не то ты оттуда ничего не услышишь.
Закончилось тем, что Миколу посадили с Олей Шинкаренко, а Сашка́ на первой парте со Светланой Коломиец: на первой парте обоим будет хорошо видно и учителя и доску.
Потом Валентина Михайловна попросила учеников рассказать, кто как отдыхал летом, помогал ли в работе родителям.
— Пусть Петренко с Антонюком расскажут. Они работали в колхозе ездовыми. Бригадир их хвалил, — сказал Олег Шморгун.
Но ни Миколе, ни Сашку было не до рассказов. Оба сидели насупленные, подавленные.
Когда прозвонил звонок, Микола продолжал все так же сидеть за партой, словно прирос к ней.
— Иди хоть Кудлаю покажись. Бегает, ищет тебя… — сказал Сашко, вернувшись со двора.
— Не до Кудлая, — ответил сердито. — Вот как потащит к директору — достанется. Ты тоже не очень-то скачи. Думаешь, одному мне попадет?.. Разоткровенничался тогда перед нею… Кто тебя тянул за язык? Раззвонил и про кота, и про чеснок…
— Ты тоже звонарь порядочный, — оскорбился Сашко.
Микола лишь тяжело вздохнул и опустил голову.
Директор, Петр Петрович, конечно, не станет кричать, запугивать, что, мол, исключат из школы, отправят в исправительно-трудовую колонию, как всегда угрожала Ирина Тимофеевна. Он посадит его, словно гостя, на диван, сам сядет рядом и вспомнит о прошлой беседе, о Миколином отце, с которым Петр Петрович когда-то вместе учился и вместе служил в армии. О, скажет, у него был замечательный отец! Знал, куда стоило приложить свою энергию, когда следовало проявить смелость и силу! Ведь недаром в школе получал ежегодно похвальные грамоты и в армии заслужил столько благодарностей и наград от командования. А этот… последний его поступок, когда он ценой своей жизни спас детей, — то уже был подвиг, героизм! Таким отцом надо гордиться и быть достойным называться его сыном… Во время такой беседы Микола не знал, куда девать глаза, потому что память об отце — это самое святое.
Три года прошло, как отец погиб.
После армии он работал в колхозе шофером. Однажды вез на сахарный завод свеклу. Когда спускался с крутой горы к мосту, в самосвале вдруг отказали тормоза. Навстречу по мосту медленно катился экскурсионный автобус с зажженными фарами и яркой лентой на кабине: «Дети». Водитель автобуса, увидев, что навстречу с бешеной скоростью мчится самосвал, сразу понял, в чем дело. Остановил автобус, выключил мотор, засигналил, хоть и понимал: тому, на самосвале, свернуть некуда, разве что в реку.
Однако столкновения не произошло. Через несколько секунд на реке раздался могучий всплеск.
Когда водитель автобуса выскочил из кабины, ни самосвала, ни шофера не увидел. Только булькала взбаламученная речная вода и широко расходились во все стороны кругами волны…
Петр Петрович вспомнит и о матери, о том, как ей трудно, а он, Микола, мол, уже не маленький, а не понимает этого, плоховато учится, озорничает…
Но в тот день Миколу и Сашка не вызвали ни в учительскую, ни к директору.
— Значит, еще не успела донести, — сказал Микола, когда они возвращались из школы.
— А может, и не расскажет?
— Если бы…
Глава пятая. Заговор
Удивлялись учителя, удивлялись и ученики: Миколу Петренко и Сашка Антонюка словно бы подменили. То, бывало, чуть ли не каждый день что-нибудь да натворят, если не в школе, то вне школы. А тут уже прошла целая неделя — и никакого озорства. Ну хоть вывешивай их портреты на доску Почета!
Можно было подумать, что ребята повзрослели за лето, поумнели, так ведь еще в первый день нового учебного года шалили…
Приятно была удивлена их поведением и новая учительница. Такого наговорили они о себе возле колхозного сада, что даже страшновато стало, как таких учить и воспитывать. А когда ее назначили руководительницей шестого класса, молодая учительница и вовсе растерялась: не оберешься с ними хлопот! А оказывается, и Микола и Сашко совсем не те, за кого себя выдавали. Просто хвастунишки. Поэтому и глаза от нее прячут — конечно же, неловко им теперь. Решила с ними поговорить, но они точно ежики: только протянешь к ним руку, сразу сворачиваются в клубок, выставляя колючки.
Проходил день за днем, мальчики постепенно успокоились. Они уже начали верить, что новая учительница побоялась их тронуть. А кроме того, они просто не могли долго прикидываться тихонями. Особенно страдал Микола. Он привык быть верховодом и заводилой. Именно поэтому и старался всякий раз отколоть что-нибудь смешное и хитроумное.
И вскорости друзьям подвернулся случай, и случаем этим они, конечно же, сразу воспользовались, чтобы расстаться со своей вынужденной и ненавистной «тихой жизнью».
Однажды Сашку самому пришлось кормить утром в пруду рыбу: отец накануне снова загулял. Мальчик торопился, чтобы не опоздать в школу, поскользнулся и упал в грязь, да еще и штаны разорвал на колене. Пока привел себя кое-как в порядок, солнце уже поднялось высоко. Лишь только вбежал в класс, вошла Валентина Михайловна. Она каждый день наведывалась к ним перед уроками. Взглянула на Сашка и сказала укоризненно:
— Антонюк, ну разве можно быть таким неопрятным? Все чистые, аккуратные, а на тебе грязная одежда и сам в грязи… Ты далеко от школы живешь?
— Нет, — буркнул Сашко.
— Прошу тебя, сбегай домой, переоденься. Пусть мама…
— Валентина Михайловна! — не дала учительнице договорить Светлана, нагнулась к ней и зашептала что-то на ухо.
Сашко не слышал, что сказала Светлана, однако догадался, как, видимо, догадались и все ученики. Ясно же, сказала о матери, что она с ними не живет из-за отца.
А еще, наверное, о том, что ему не во что переодеться. И стало Сашку так горько и обидно, как никогда. Чувствуя, что может и не сдержаться и расплакаться на глазах учительницы и одноклассников, сгреб с парты учебники и выскочил из класса.
Микола хотел было броситься за другом, но прозвенел звонок, оповещая о начале уроков.
Валентина Михайловна молча вышла из класса.
В перерыв она снова зашла:
— Антонюк еще не вернулся? — спросила у Миколы.
— Нет, — ответил тот сердито.
— Если и на второй урок не придет, пожалуйста, сбегай за ним на
