забронирован на много месяцев вперед. Так что мы неплохо с него кормимся. Мама начала заниматься скрапбукингом, и я рад, что у нее появилось хобби, но немного волнуюсь. Она всегда вырезает из журналов только фотографии птиц и цветов. Людей – никогда.
Не думаю, что люди должны жить у моря. Оно слишком велико, чтобы его понять.
Иногда я думаю о том доме – пустом жилище Пеллетье. Глубокий подвал, стены, завешанные окровавленными коврами, двери, залепленные желтой полицейской лентой, пылящиеся столы и ящики. Какие призраки там разгуливают? Надеюсь, никаких. Они заслужили покой.
Я вспоминаю, как Нат был добр ко мне – странному, одинокому мальчишке. Он был моим первым, лучшим другом, а теперь его нет. Я никогда не узнаю, кем он был на самом деле. И я не могу отделаться от чувства, что Свистящая бухта еще не разделалась со мной.
[]
Тень Нет Не Сдай Дай Трое Рот Ор Ой Ей Девять Видеть Увидеть Рейс Грейс
Уайлдер и Скай
1991
Отец подвозит меня до общежития, останавливается у главного входа и достает чемоданы и сумки из багажника. А потом сваливает все в одну беспорядочную кучу. Мама смогла бы упаковать вещи так, чтобы провод от лампы не спутался, а книжные обложки не порвались. Надеюсь, с ней все нормально. И что с ней хорошо обращаются. Она всегда пугается в новых местах.
Папа похлопывает меня по плечу.
– Горжусь тобой, чемпион.
– Спасибо. Отсюда я сам донесу. Тебе еще далеко ехать.
Я согласился, чтобы он меня подбросил: пришлось – у мамы сегодня плохой день. Но я не хочу, чтобы отец решил, будто прощен.
Когда он оплачивал бензин на заправке после Аллентауна, у него из бумажника выпала фотография. Застенчивая женщина с седыми волосами, закрученными в тугие кудри. Она вся в белом и улыбается. Это Эдит в день их свадьбы. Я молча отдал ему фотографию.
Теперь отец совсем погрустнел и явно тянет время.
– Я помогу занести все в твою комнату.
– Правда, я справлюсь.
Он кивает, еще раз похлопывает меня по плечу и садится в машину. Мне хочется посмотреть, как отец выедет за ворота, но я запрещаю себе. Я один. Пора смириться с этим.
Я осматриваюсь. По голым веткам скачут серые белки. Откуда-то доносится шум воды. Небо ясное и чистое. Мне кажется, я чувствую горный воздух. Я хотел уехать из города, когда поступлю в колледж. А еще хотел оказаться в глубине материка, максимально далеко от моря. В Пенсильвании есть только небольшой кусочек озера, и меня это полностью устраивает.
Я глубоко вздыхаю и начинаю затаскивать чемодан на лестницу по крутым ступенькам. Тут кто-то задевает меня плечом.
– Извини, – бросает парень. Он моего возраста, только высокий, худой и со спутанной копной каштановых волос. У него крупный нос и большие темные глаза, как у лошади. Он тащит за ручку старомодный квадратный саквояж.
– Какой неуклюжий! – восклицает его отец. У него добродушный вид, пышные серые усы, а еще подтяжки. – Помоги собрату-студенту, Скай, – кричит он парню, который бросает саквояж наверху лестницы и сбегает обратно вниз.
– Ну, давай, – парень берется за другой конец моего чемодана.
– Да все нормально, – отнекиваюсь я.
– Мне несложно.
Мы поднимаемся по лестнице за секунду.
– Все на месте? – интересуется взъерошенный парень, отряхивая руки. Люди в коридоре обходят нас с обеих сторон; мы как камни, разбивающие бурный поток.
– Так точно, – с улыбкой отвечаю я, хотя меня охватывает паника, когда они уходят.
В коридорах ужасно шумно – они просто набиты студентами, которые что-то орут, катят по полу свои чемоданы и тащат в руках комнатные растения. Пока я прорываюсь к информационному стенду, ищу номер своей комнаты и блуждаю в лабиринте коридоров, сердце чуть не выпрыгивает из груди.
Я смотрю на часы. Еще только одиннадцать утра, а мои таблетки от тревожности можно пить только во время еды, но я все равно их заглатываю. Потом делаю дыхательные упражнения, которым меня научила психолог в Скоттсборо.
Почти все здания университета построены из старого добротного камня. Но моя комната находится в новом крыле, представляющем собой нагромождение шлакоблоков и зелено-коричневого линолеума. Воздух напитан ароматом лапши быстрого приготовления, смешанным с запахом мясного рулета из столовой. Шестнадцатую комнату я нахожу, только пройдя через тяжелую пожарную дверь, которая громко захлопывается за моей спиной, а затем поднявшись по крутой лестнице и дойдя до конца длинного коридора. Это безумие, но коридор как будто сужается, а стены стремятся встретиться в одной точке. Я дергаю ручку комнаты – она болтается и громыхает, а в самой двери красуется вмятина, как будто кто-то пытался выбить ее ногой.
Я вхожу и вздрагиваю, потому что тут уже кто-то есть. На кровати у окна лежит парень и подбрасывает теннисный мячик. Он наблюдает, как я с пыхтением затаскиваю чемодан в комнату. Окна выходят на задний двор кухонь. Сквозь них проходит серый тусклый свет. Здесь запах лапши становится практически невыносимым.
– Я Уайлдер, – представляюсь я.
– Даг, – отзывается он. Розовощекий, плотный. Наверное, спортсмен. Футболист, может быть. – Паршивая комната, да?
– Ой, да нормальная, – отвечаю, подозревая какой-то подвох.
