Это избавило всех от повизгиваний и причитаний.
В старинных легендах сюзерен, узнавший о предательстве вассала, обычно ставил его на колени и после горькой и мудрой речи отрубал голову, в крайнем случае с позором изгонял из королевства. Ни в одной истории сюзерен не держал писающего на высокой бочке предателя за ногу, прижимая ее двумя руками к плечу, а предатель не шарил ладонью сюзерену по голове в судорожных поисках опоры.
– Запомни это, Игрена. Запомни! – мысленно шептала принцесса, надеясь, что в легендах о ней самой сочинители найдут способ как-нибудь приукрасить этот момент.
Чуть позже Ниса, улучив момент, когда Игрена задремала, села рядом с принцессой.
– Очень странная штука! – едва слышно прошептала она. – То, что происходит ужасно. Но я так рада, что ты рядом! Я очень соскучилась по всему вот этому!
Ниса обвела рукой кладовую, хотя, возможно, имела в виду всю прачечную. Принцесса нахмурилась и покосилась на нисину макушку в некотором недоумении.
– Чаво эта? – спросила она в манере деревенского тугодума.
– Ничуво, – прошептала Ниса, которой оплошности в произношении были свойственны от рождения. – Просто я живу теперь, как какая-то фермерша на хуторе. Только у меня огород размером с графство. Пересчитывать свиней и пристраивать новый корпус к дому очень важно и полезно, конечно, но это!..
Ниса снова охватила жестом кладовую. Теперь уже принцесса поняла, что имелся в виду весь замок и, вообще, вся ситуация в целом. Это принцессу несколько озадачило. У нее-то приключений было в избытке. Она, может, даже и рада была бы, если бы ее беспокойства ограничивались свиным поголовьем. Никакая свинья не пыталась бы убить ее подсвечником – чего только не происходит в высшем свете! – или взять в заложницы.
– Зато тебя собственная фрейлина не заманивает в ловушку, чтобы устроить переворот, – прошептала принцесса.
Ниса пошевелила головой, наверное, чтобы глянуть на спящую Игрену.
– Это не удивительно, – сказала Ниса. – Ты очень много требуешь от людей. Не всякий справится.
– Я требую?! – принцесса чуть не сказала это в голос.
Ниса подняла голову и посмотрела на принцессу.
– Не то что ты сама как бы требуешь, – попыталась объяснить Ниса. – Просто, чтобы быть с тобой вровень, приходится все время быть начеку. В постоянной готовности.
– Правда?
Ниса кивнула.
– В готовности к чему?
– В том-то и дело! – Ниса просияла, будто принцесса отгадала какую-то загадку. – Ко всему! Ко всему сразу! И кроме того, – Ниса оперлась затылком на стойку стеллажа. – Все время надо быть лучше, чем ты есть. Бежать быстрее, думать умнее, терпеть больше и прыгать так высоко, как никогда в жизни.
Вот еще новости! Ничего такого принцесса никого делать не заставляла. Она же не тиран-самодур какой-нибудь! Это как раз от нее обстоятельства то и дело требовали бежать быстрее, а сама она даже гордилась тем, что старается не навязывать свою персону окружающим, не капризничать и уж тем более не требовать каких-то подвигов. Даже Игрену она не просила их освобождать, хотя такая мысль и мелькала.
– Даже Игрена пошла против всех и освободила нас, – шепнула Ниса и кивнула так убедительно, что принцесса заподозрила ее в подслушивании мыслей.
Поздним вечером, когда прачки ушли, было собрано совещание на тему питания. Есть хотелось так, что невозможно было спать. Принцесса вызвалась произвести вылазку, но предложение было отклонено.
– Я пойду! – сказала Ниса.
– У тебя один глаз! – сказала принцесса, пусть к вечеру отек у Нисы уже немного и спал так, что внутри можно было даже разглядеть некоторый блеск.
– У меня один целый глаз! – парировала Ниса.
– Почему ты? – прищурилась принцесса, несмотря на непроглядную темень.
– Потому что Игрена не перелезет через стену! – судя по голосу Ниса попыталась прищуриться в ответ здоровым глазом. – А ты их главная цель! Если что, сможешь за меня отомстить.
Принцесса негодовала, но осталась в меньшинстве. Зато прошла ее идея с переодеванием. Вишневое с серебряным шитьем платье Нисы, в котором ее похитили из Деноольда, было слишком заметным. Ниса отдала платье принцессе, а сама взяла серый плащ, купленный у зеленщика. Игрена помогала переодеваться наощупь.
Они скрутили несколько простыней в жгуты, связали их и еще накрутили узлов посередине, так было удобнее хвататься. Принцесса держала простыни, пока Ниса спускалась по наружной стене кладовой, а потом ждала, прислушиваясь к каждому шороху.
– Я… – сказала она, наконец, поднимаясь, но закончить не успела.
– Нет, Ваше Высочество! – твердо сказала Игрена.
– Что «нет»?!
– Нет, вы не пойдете на поиски графини!
От неожиданной суровости тона принцесса даже села.
– Мы будем ждать до рассвета, – сказала Игрена, – как и договаривались.
Принцесса походила по кладовой, что было не очень удобно делать в полной темноте, потом залезла на табурет и посмотрела в полную темноту за окном. Повторив это трижды, она, кажется, начала догадываться, что имела в виду Ниса под «терпеть больше».
Ниса вернулась целая и невредимая, если быть точной, то не более поврежденная, чем уходила. С собой она принесла краюху хлеба, полголовы сыра, несколько кусков вареной брюквы, лоскут вяленого мяса и кувшин с залитой сургучом крышкой, в котором оказался вполне приличный эль. На вопрос, как она это достала, Ниса дала исчерпывающее объяснение:
– Ну… – сказала она. – Достала!
– Я не просто из любопытства! – сказала принцесса. – Вдруг мне тоже пригодится!
– Не пригодится, – Ниса сказала это так уверенно, что принцесса страшно захотела узнать это просто из любопытства, но сдержалась.
Они поели, а потом по очереди жевали мясо, потому что резать было нечем, а ножницы из прачечной Ниса захватить не догадалась.
Ко времени прихода прачек принцесса забралась на самый верх, хотела послушать разговоры, может, удастся что-нибудь узнать. Узнать удалось о некоем Фингасе, помощнике кузнеца, который был мужем одной из работниц. Она делилась с подругой трудностями семейной жизни. За время повествования дважды приходила старшая прачка, а сама рассказчица дважды уходила полоскать белье на озеро, но рассказ все длился и длился. Ближе к полудню у принцессы было полное ощущение того, что это она сама прожила два года с Фингасом – туповатым эгоистом со склонностью к самоуправству. Она знала о нем все, включая такие подробности, о которых и не подумаешь, что девушки могут делиться ими друг с другом.
Поражало какое-то стоическое терпение этой женщины. Будь Фингас мужем принцессы, он не протянул бы и трех месяцев. Чтобы не попасть под суд, она, скорее всего, медленно отравила бы его, добавляя по капельке отвара волчьей ягоды ему в суп. Хотя раза три или четыре принцесса мысленно хваталась и за чугунную сковородку.
К концу этой саги принцесса поймала себя на том, что ее идиллическая картина жизни в роли свиновода несколько поблекла. Эта женщина по утрам отправлялась в прачечную, по вечерам возвращалась к Фингасу. И так день за днем. Главным праздником стали похороны тети. В чем смысл? В бесконечных стопках чистого графского белья? Принцесса была готова начать добавлять волчью ягоду и в свой суп тоже.
– Ниса, что такое любовь? – спросила принцесса, спустившись со стеллажа и подобравшись к уху подруги.
Ниса распахнула живой глаз и уставилась на принцессу несколько испуганно. «Сейчас?» – читалось в этом взгляде. Принцесса произвела бровями волнообразное движение, что примерно означало: «Мне постоянно некогда об этом подумать, почему бы и не сейчас?»
– Хочу понять, как можно любить Фингаса, – пояснила принцесса словами. – Есть короткое объяснение?
– Когда любимый рядом – то тебе хорошо, а когда нет – тебе плохо, – прошептала Ниса, вычеркнув подробности.
На историю с Фингасом это не очень походило, весь смысл прачкиного рассказа сводился к тому, что ей рядом с ним плохо. Принцесса скептически поджала губы. Ниса перевела на них свой глаз и пояснила:
– Фингас не любимый, а муж. Это не всегда одно и то же, – принцесса изобразила беззвучное понимающее «А!» и с таким вниманием ухватила Нису под локоть, что той ничего не оставалось делать, кроме как продолжить. – С любимым хочется поделиться своим, разделить все его, хочется быть вместе и ближе. И…
Ниса замолчала, но принцесса снова подергала ее за локоть.
– И еще ближе. – закончила Ниса.
Принцесса обдумала услышанное. Она перебрала в уме знакомых ей людей и с некоторым замешательством обнаружила, что больше всех под это описание подходит сама Ниса. Принцесса немного отстранилась и покосилась на подругу. Ниса смотрела своим единственным глазом явно куда-то за пределы прачечной кладовой. Принцесса вдруг ощутила, как внутри что-то съежилось, а сама она стала ломкой и хрупкой. Так у нее
