— Во времена не столь уж далекие чай считался лекарственной травкой; только вот врачи долго не могли прийти к единому мнению, что же именно он лечит, — разглагольствовал слепой. — В конце концов сошлись на расшатанных нервах; и знаешь, я склонен думать, что тут они попали-таки в яблочко. А поскольку нервы нам портят постоянно, то и лечить их следует как можно чаще; благо сия процедура общедоступна… Ну вот, теперь ты немного успокоилась, верно? Думаю, самое время нам познакомиться. Итак, позволь представиться — Шарлемань!
— Кларисса Квантикки… А Шарлемань — это имя или фамилия? — полюбопытствовала девочка.
— Пожалуй, имя, — ответствовал Шарлемань после непродолжительного размышления. — Но в то же время еще и показатель статуса, то есть, по сути, нечто вроде звания… Ты знаешь, что, постригаясь в монахи, люди оставляют прежнее имя и принимают новое? Со мной примерно та же история, хотя я вовсе даже не монах; скорее, нечто прямо противоположное.
— Противоположное монаху? Так вы черт? — Кларисса невольно улыбнулась и тут же испуганно прикусила язык: вопрос прозвучал как-то обидно.
— Нет, что ты, какой же я черт! — несколько озадаченно ответил Шарлемань. — Я волшебник.
— Мне ведь уже не пять лет, господин Шарлемань, — покачала головой девочка. — Волшебников не бывает…
Шарлемань вдруг хитренько усмехнулся и вновь извлек из-под пледа часы-луковицу.
— А вот тут, Кларисса Квантикки, — загадочно сообщил он, поигрывая цепочкой, — ты очень сильно ошибаешься.
* * *
— Эти пушки… Они настоящие? — недоверчиво спросил Куяница сидевшего за столом.
Адмирал кивнул:
— Не только настоящие, но и вполне исправные, можешь мне поверить. Сорокавосьмифунтовые картауны; вместо устаревших запалов — колесцовые замки. Чтобы произвести выстрел, надобно просто нажать педаль под столом. Заряжены картечью, если тебе это интересно.
— Впечатляет! — поежился экс-шкипер.
Письменный стол адмирала и впрямь представлял собой довольно внушительную конструкцию. Тяжелая дубовая столешница покоилась на двух орудиях; система толстых канатов, пропущенных сквозь специальные скобы в полу, надежно удерживала «кабинетную артиллерию». Жерла пушек, расположенных под углом, смотрели прямо на допрашиваемого. Куяница невольно оглянулся. Голая стена за его спиной была забрана некрашеными сосновыми досками, судя по всему, довольно тонкими: сквозь них доносились приглушенные крики чаек.
— Заменяется в два счета; а снаружи обрыв. Хуже всего пороховой дым: приходится подолгу проветривать кабинет, а потом еще собирать разлетевшиеся по всем углам бумаги.
— К чему такие предосторожности? — Куяница тихонько звякнул кандалами. — Вряд ли очутившийся здесь бедолага будет помышлять о чем-либо, кроме собственной тяжкой участи…
— Ты сам ответил на собственный вопрос, — любезно пояснил адмирал. — Это впечатляет. Мысли допрашиваемого все время возвращаются к тому, что происходит с человеческим телом при попадании в него заряда картечи. И очевидность ответа, как правило, отбивает всякую охоту лгать. Ну и последнее: такого рода вещи представляются мне весьма забавными.
— У вас своеобразное чувство юмора, герцог! — Шкипер криво улыбнулся. — Но в моем случае это излишне: я готов без утайки рассказать вам все, что вы пожелаете знать.
— Да, ты проявил изрядную склонность к сотрудничеству, — согласился Юстас Квендиго. — Вопрос лишь в том, насколько можно тебе доверять. Думается мне, ты изрядный пройдоха.
— Я же фортуганец, ваша светлость, — пожал плечами Куяница. — Мы все таковы; но здесь я полностью в вашей власти…
Герцог откинулся в кресле, прищуренными глазами рассматривая собеседника.
— Скажи, как ты отнесешься к возможности покинуть Бриллиантиду, вернуть свое судно да еще получить некоторую толику серебра в качестве компенсации за реквизированный товар?
В воздухе повисло звонкое молчание.
— А что вы хотите взамен, никак мою душу? — Куяница изо всех сил старался скрыть изумление.
— В общем-то, да, — серьезным тоном ответил герцог. — Душу и все остальное. Ты будешь принадлежать нам весь, с потрохами; и беспрекословно выполнишь любое поручение — либо, что ж, оставайся гнить в каменоломнях… Кстати, не обольщайся: нарушить данное слово ты не сможешь, об этом мы позаботимся в первую очередь. Впрочем, служба Королевству имеет свои плюсы. Иммунитет от любых посягательств Морского Дозора, например. Корона умеет вознаграждать верных слуг… Равно как и отмщать предателям.
— Свобода, моя несравненная «Лисичка», изрядная сумма наличными и беспрепятственное мореплавание в южных водах? Я ваш человек, герцог. Э-э… Ну а как там насчет моей команды?
— А кому из них ты доверишь свою жизнь? — поднял бровь Юстас Квендиго. — Если контрразведка Республики заимеет хотя бы тень подозрения относительно некоего Алоиса Куяницы, я и полтавро не дам за его голову. Так что подумай, будут ли твои парни держать языки за зубами. Чересчур болтливые вполне могли, например, подхватить холеру — она сейчас свирепствует на равнинах Лотуса…
Шкипер понимающе улыбнулся, вновь натягивая привычную маску обаятельного мерзавца.
— Думаю, выжить удалось только мне — и моему старпому. Остальных пришлось схоронить в море. А новую команду…
— Ты набрал ее в Зюйдландии; тамошние порты предоставляют богатый выбор всевозможного отребья. И мой тебе совет — не слишком-то старайся запомнить их лица…
— Ну и как тебе это нравится? — вполголоса поинтересовался адмирал после того, как Куяницу увели.
Один из книжных шкафов повернулся вокруг оси.
— Я вижу, отец, ты упорно поддерживаешь славу самого мрачного шутника в Королевстве! — хмыкнул капканщик, выходя из своего убежища.
— Ты об орудиях? Это своего рода экзамен, — ухмыльнулся Юстас Квендиго. — Проверка способности рационально мыслить в непростой ситуации, ежели угодно.
— Э-э… А в чем здесь соль?
Старый герцог страдальчески закатил глаза:
— О господи, и ты туда же! Ну подумай сам… Две здоровенные пушки и сравнительно небольшое, замкнутое пространство. Даже если мне не переломает ребра столешницей при откате, с барабанными перепонками придется распрощаться навек! Знаешь, когда кто-нибудь из допрашиваемых расхохочется мне в лицо при виде сей конструкции, я буду знать, что встретил наконец достойного противника… Как считаешь, этот фортуганец не слишком быстро согласился?
— В его положении было бы непозволительной роскошью упрямиться; и он прекрасно это понимает. Этот человек — делец; его бог — деньги. А наше предложение в перспективе сулит немалую прибыль. Подумай сам: возможность безопасной и беспошлинной торговли с Югом для такого, как он, — золотое дно…
— А второй?
— Его старпом? Это просто кулаки и мускулы господина Куяницы, которые ходят сами по себе… Дрессированный пес, не более того.
