просто потому что… Да не знаю я, почему. Просто Дамир другой.
Он казался мне другим.
Пока так же, как многие, не воспользовался моей слабостью.
Я не могу выбросить из головы этот момент. А еще слова мамы. Они кажутся мне полным абсурдом, но то, что было в его глазах…
Я устала. И не хочу думать ни о чем.
Хочу, чтобы приехал папа. Этот мужчина точно никогда не позволит себе обидеть меня.
Глава 21. Дамир
Я разбил фонарь у фитнес-клуба. Кулаком, одним ударом. Круглый белый плафон разлетелся на осколки в разные стороны, а из руки почти сразу потекла кровь.
Я наорал на какого-то прохожего, который толкнул меня плечом, когда я шел в магазин.
А потом выкурил несколько подряд горьких сигарет и успокоился только когда в груди уже стало больно.
Хер знает, от сигарет ли. Но меня попустило.
Почти.
Потом ещё после всех клиентов на полтора часа убил себя в зале. Целый час силовой и полчаса молотил грушу. Так сильно, что ко мне подошёл какой-то мужик и со смехом спросил, что бедная груша мне сделала.
Она — ничего.
Я сам себе сделал. И теперь ненавижу себя.
Потому что Аня меня тоже терпеть не может. Я для неё враг номер один, предатель, а ещё наверняка «такой же как все».
Ненавижу себя за то, что не сдержался. Я долгие годы убивал в себе все то, что тянулось за мной из прошлой жизни, и эмоциональность была одним из пунктов, от которых я мечтал избавиться. Я дохера сил и времени потратил на то, чтобы быть спокойным и холодным всегда. Это не была моя маска, это был я настоящий. Просто научился выражать эмоции словами через рот, а не действиями или порывами какими-то. Я научился сохранять ровное лицо и холодность во всём. Но Аня… она просто сорвала всё. Оставила первую версию Дамира: того мальчика, которого бросили в детском доме как старую игрушку за ненадобностью. Просто так вышло, что Дамир никому оказался не нужен. И Аня вернула меня в те годы. Когда эмоции были моим главным оружием в борьбе с несправедливостью мира.
Я не выиграл борьбу и решил закрыться, глупо надеясь, что это поможет.
Не помогло ничего, к слову. И я вернулся в исходную точку.
В того Дамира у которого и внутри и снаружи ураган целый. Мне тяжело справиться с этим быстро, это дело не одного дня.
Принимаю ледяной душ в зале и смываю с кулаков запекшуюся кровь. Больно. Хорошо. Боль отрезвляет. Она перенимает внимание на себя и не дает думать о чем-то другом.
Но я всё равно думаю.
Когда натягиваю толстовку, выхожу из клуба и нащупываю в кармане эти ебаные наушники.
Чем она думала, решая сделать это? Научили ее, бля, отдавать то, что сломала. Да хер бы с ними с теми наушниками…
Я ж спать не смогу теперь, зная, что она для меня стояла и выбирала своими фиолетовыми глазами их. Обо мне думала, ходя по магазину.
Рука не поднимается выкинуть. Замахиваюсь уже, чтобы влупить их в асфальт, а потом возвращаю в карман и пинаю какой-то камень, снова вспоминая Аню с той дурацкой шишкой на улице.
Она везде. В каждой клетке, в каждом более-менее нормальном воспоминании.
Моя толстовка насквозь пропахлась ее жуткими духами, да я весь уже пропахся, кажется…
Даже этот фитнес-клуб теперь ассоциируется с ней. Как работать тут теперь — понятия не имею.
Везде она. Куда голову не поверни.
Завтра утром повезу колеса на шиномонтаж, и в этом воспоминании тоже она. Растерянная, заплаканная, наивная и ревущая у меня на груди.
Душ дома — она и шум воды, пока я отчаянно пытался читать книгу. Одежда — она в моей футболке. Завтрак — она, готовящая сырники на моей кухне. Комната — она в одном полотенце, жмущаяся у двери. Минуты перед сном — шуршание одеяла, пока она спала на моем диване.
Даже поздороваться с бабой Валей без мыслей о ней не выходит.
Аня умудрилась за такой короткий срок заполнить собой вообще всё пространство вокруг меня. И сейчас, когда она исчезнет из моей жизни, мне будет проще сдохнуть, чем выгрести из этого.
А я уверен, что она исчезнет.
А если нет — исчезну я.
Иду домой.
Мне отчаянно хочется врубить музыку, но рука не поднимается. Казалось бы — просто наушники, но сука, как же тяжело…
Замечаю сзади свет фар. Опять в той же подворотне где ни одного фонаря и живой души.
Вернулся мой сопровождающий? Ну что ж…
Разворачиваюсь. В прошлый раз не прокатило. Никто не вышел, на том и закончили.
Сегодня настроение такое что я готов вытрясти из машины того, что там сидит. Мне плевать на все, если честно. Вообще похер.
Стою лицом к машине. Свет фар лупит по глазам, щурусь, ни черта не видно.
Слышу, как глушат движок, но фары не вырубают. Мы встретимся? Интересно…
Дверь тачки хлопает, из-за фар всё еще ни черта не вижу, но кровь внутри уже бурлит. Что-то мне подсказывает, что эта встреча мне не понравится.
Ко мне подходит мужик, его очертания различаю шагов за пять до меня. Невысокий, худой, в костюме. Руки в карманах. Уложить такого и сломать что-нибудь — дело тридцати секунд. Но сегодня мне интересно послушать.
— Ну привет, Али, — говорит, а меня прошибает током. Я не знаю его. Но он, судя по всему, знает меня. А ничем хорошим такие встречи не заканчиваются.
Хмурюсь. Я не понимаю, кто он такой. Стоит напротив, на лице противная ухмылка. Мне кажется, что я его где-то видел, но где…
— Че тебе надо от меня? — спрашиваю в лоб. Меня эта слежка порядком подзаебала.
— О, да ты не узнаешь меня, — ухмыляется, демонстрируя золотой
