— А теперь очень хорошая новость — сегодня вас оскопят. Дариан дернулся, и хрипло произнес:
— Вы не посмеете! Я — король Шарратаса! Скрыть подобное преступление невозможно?
Рассмеявшись, Аллес спокойно переспросил:
— Король?! Ты король?! Пожалуй, вы единственный в Шарратасе, кто помнит об этом. Придворные уже давно осознали, кто является фактическим правителем, в то время как правитель номинальный пьет и предается кровавым оргиям. А народ… Народ, ваше величество, чтит свою благочестивую королеву, добрую, прекрасную и справедливую! Ту, что родила наследника и назвала его в честь всеми обожаемого короля Ранамира. И теперь он, долгожданный младенец, всеми признанный король Шарратаса.
Захрипев, Дариан яростно дернулся, чем вызвал очередную усмешку Аллеса.
— Знаешь, — произнес король Лассарана, отходя к длинному столу у стены и доставая из внутреннего кармана небольшой сверток, — мы не планировали тебя убивать. Алиссин вполне устраивало, что ее супруг фактически отошел от дел, меня более чем устраивало, что король более не посещает спальню своей королевы.
Порошок серебристой струйкой высыпался в бокал, следом Аллес налил красное вино. Собственным пальцем небрежно размешал.
— Но ты совершил одну непоправимую ошибку, Дариан, — подхватив бокал, юноша неторопливо направился к жертве, — ты посмел ударить мою сестру.
Аллес подошел, быстрым движением ухватил его за волосы, заставил запрокинуть голову и невзирая на яростное сопротивление, начал вливать содержимое в глотку поверженного короля. Некоторое время в мрачном подземелье слышались лишь хрипы, рычание и падение капель на каменный пол.
Завершив, Аллес издевательски потрепал короля по щеке и произнес:
— Это порошок эллатра, он вызывает помутнение рассудка. Сейчас я влил основную дозу, после тебе ежедневно будут давать его вместе с лекарствами. И знаешь, каков будет итог?
Дариан с ненавистью смотрел на него. Но его реакция лишь рассмешила Аллеса.
— У Шарратаса будет добрая королева и безумный король, — прошептал юноша. — Но ты пока останешься жить, малыш Дарри. Год, или чуть больше, ровно до тех пор, пока мы не будет точно уверены, что наследный принц Ранаверн выживет. А если нет, — улыбка короля Лассарана стала шире, — тогда Алиссин родит другого.
Дариан продолжал молча взирать на Аллеса, ровно до тех пор, пока тот не добавил:
— Родит от меня!
Когда довольный и торжествующий правитель Лассарана покидал подземелье, вслед ему неслись проклятия и оскорбления, но король лишь хитро улыбался, слушая, как яростно изливает свой гнев уже побежденный противник.
* * *
Спустя двадцать дней, королева Шарратаса смогла встать с постели и лекари уже не опасались за ее здоровье. Ее царственный брат, с нетерпением ожидал выздоровления сестры, находясь при дворе Шарратаса, и лишь немногие ведали истинное положение вещей — король Дариан сходит с ума в собственной спальне, а Аллес, волею своей сестры, стремительно меняет власти на местах, а так же убирает сторонников короля из совета. И как-то совсем испуганно шептались о каре господней, что поразила знать Шарратаса… Падения с лестниц, гибель на охоте, неожиданно разгулявшиеся разбойники, что начали нападать даже на замки, правда, лишь неугодных Аллесу дворян.
Алиссин обо всем узнала случайно. Прекрасная королева, едва получила возможность покинуть опостылевшую спальню, под присмотром четырех оставшихся у нее фрейлин, поторопилась в королевский сад. Там, среди лишившихся листвы деревьев, Белокурый демон раскинула руки, закружилась, радуясь долгожданной свободе, и ее крик разнесся над всем парком:
— Анраш!
Волк примчался к ней, словно ждал зова все это время, но едва Алиссин обняла зверя, как услышала:
— Тебе разрешили покинуть постель, но никак не выйти в сад!
Фрейлины разом вздрогнули и сделали несколько испуганных шагов назад. Аллеса они опасались всегда, но после случившегося это был уже какой-то другой, панический страх.
— Братец, — почесывая волка за ухом, Алиссин вскинула голову и улыбнулась, заметив его взгляд, — с каких пор ты у нас столь обеспокоен моим самочувствием.
Король Лассарана плавно подошел к ней, обхватив предплечье заставил встать, а затем подхватил на руки и молча понес обратно ко дворцу.
— Аллес, — королева невольно поежилась, глядя на его холодное, почти бесстрастное лицо. — Аллес, что с тобой? Где тот робкий и влюбленный в меня юноша, что был так нежен и мил.
Ледяной взгляд прекрасных голубых глаз и не менее ледяной тон:
— Я вырос, Алиссин. Стал мужчиной.
— Ну как ты стал мужчиной я никогда не забуду, и это произошло давно, — кокетливо поддела она.
— Я не был мужчиной, — с невероятной злобой произнес Аллес, заставив ее вздрогнуть. — Я был слабым юнцом, не способным предотвратить твой брак с этим ничтожеством!
— Аллес, — испуганно выдохнула королева.
— Хватит, — он без труда взбежал по лестницам, даже не изменив дыхания, несмотря на свою ношу.
Королева Шарратаса молча ожидала, пока брат, игнорируя вытянувшиеся лица придворных и страж внесет ее в королевские покои, но едва он, уложив ее на постель, запер двери, Алиссин не выдержала:
— Что происходит?! — требовательно вопросила молодая женщина.
Он медленно подошел к ней, опустился на постель и осторожно, словно касался чего-то столь хрупкого и бесценного, взял ее ножку. С тем же трепетом и заботой, Аллес снял одну туфельку, затем и вторую, уложив обе ножки на свои колени. Алессин продолжала молча наблюдать за ним, позволяя ответить на поставленный вопрос.
— Помнишь, в Лассаране, в охотничьем домике? — он начал ласково поглаживать ее ножки. — Ты и Генри, вы напились, и ты заснула прямо за столом.
— Мне было двенадцать, — вспомнила Алиссин.
— Это произошло в ту ночь, — ровным безэмоциональным голосом произнес прекрасный ангел, — я… и Генри.
— Их столько было, этих попоек и этих домиком, мы весело проводили юность.
— Но не в тот вечер.
— Нет! — Алиссин резко поднялась, стоя на коленях на постели, обняла брата, — нет, он не мог узнать! Нет, Аллес, мы были осторожны! Нет!
Ледяной, словно каменный Аллес спокойно повторил:
— Это произошло в ту ночь. Он требовал и настаивал, я отказался. Он видел нас, нас с тобой.
Алиссин удивленно смотрела на него.
— И тогда Генри позвал своих друзей… — голос короля Лассарана дрогнул.
— Мне было все равно, что будет со мной, Лис. Действительно все равно, пока Ранаверн не начал расстегивать твою рубашку!
С некоторым удивлением, Алиссин отметила, как напряглось его тело при этих словах.
— Генри был уже пьян и ничего не соображал, ты спала, я остался один против всех! — и все тем же спокойным голосом. — Я победил.
