— Прощу, если пообещаешь, что приступ больше не повторится.
— Я постараюсь… — удерживая моё лицо в ладонях, произнёс тихо, поцелуем касаясь уголка губ. — Ты сказала, что видела меня с кем-то. Прости, что не дал договорить.
— Что-то вы слишком часто стали извиняться, Ваше Великолепие, — заметила, обводя пальцами таэрин у него на шее, нахлёстывающуюся на синеватый рисунок вен. Магический узор серебряными ручейками стекал к вырезу рубахи, струился по груди и вниз, но так далеко забираться я не рискнула. Иначе, боюсь, все эти наши нежности примут несколько иной характер, перестав быть нежностями. — Я просто приревновала.
Ещё одна полуправда. Вернее, правда, но только без подробностей, которые могли запросто всё испортить. Снова разбросать нас по разным краям пропасти.
— К кому же?
К ней. Но пусть уж лучше будет другой ответ.
— Ко всем. Вас окружает слишком много женщин.
— Но только ради одной я готов часами бродить по замку, пытаясь отыскать свою пропажу.
— Прям уж часами? — сощурилась недоверчиво.
— Мне повезло, я встретил эсселин Талврин, — с улыбкой признался Герхильд. — Она сказала, куда ты собиралась.
Кстати, об эсселин Талврин.
— У вас же с Ариэллой сегодня свидание. Ещё не опаздываете?
— Снова будешь ревновать? Тогда могу отменить, — радостно.
Лентяй.
— Скажите это эссель Тьюлин, — хмыкнула, с мстительным удовлетворением отмечая, как на лицо Герхильда наползает кислое выражение. — С Ариэллой можно.
Это как отпускать брата погулять с его же младшей сестрой.
— А с кем нельзя?
«С Даливой», — выпалила мысленно.
Вслух же, сделав над собой усилие, произнесла:
— Со всеми можно. Но только осторожно.
Скальде подцепил указательным и средним пальцами нанизанные на серебряные нити бусины зачарованной броши.
— Надела её. А как же подарок Игрэйта?
— Вернулся к Игрэйту.
— Но она же тебе так понравилась. Ты ведь влюбилась в неё с первого взгляда.
Вот что за человек. Сначала целует, потом издевается.
— Влюбилась я с первого взгляда в эту, — опустила взгляд на стекавшую по лифу платья гранатовую крошку. — И никакой другой мне не надо.
Наступившее после моих слов молчание сменил хриплый шёпот:
— Звучит, как признание, — от которого на меня обрушилась новая волна дрожи.
Подогнулись колени. От поцелуя, ожёгшего губы. Я больше не чувствовала под ногами опоры. Падала, растворяясь в его объятиях, распаляясь от жара сильного тела, в которое меня вжимали. Плыла, подхватываемая волнами страсти, беззаботным ангелочком парила в облаках счастья. Пока не услышала тихий, будто звучавший из другой реальности, скрип отворяемой двери и быстрые шаги неизвестного.
Не прекращая безумной ласки губ, завладевших моими губами, Скальде увлёк меня за собой. Вглубь библиотеки, в спасительную тень, продлевая эти мгновения единения. Когда в голове не остаётся ни одной мысли. И неважно, что нас могут увидеть. Что было вчера и что будет завтра.
Не имеет значения…
— Ваше Великолепие!
На этом моменте пришло отрезвление. Легонько оттолкнула от себя не-Ледяного. Опять губит мою репутацию. И кто тут сокрушался пять минут назад по поводу того, что напугал своим напором и страстью, и обещал быть осторожным?
И вообще, на балу ведь клялся держаться от меня подальше. Ради моего же блага. И вот где его «подальше»…
Кивнула, когда тальден велел оставаться на месте. Замерла, прижимаясь к стеллажу, к опоре, в которой сейчас так нуждалась. Тяжело дыша и радуясь полумраку, скрадывавшему полыхавший на щеках румянец.
Дабы не было обнаружено моё присутствие в непосредственной близости к монаршему телу, это самое тело отправилось навстречу разыскивавшему его пажу. По крайней мере, мне показалось, что голос принадлежал слуге тальдена.
— Что случилось? — сухой вопрос Герхильда.
Которому вторил встревоженный, негромкий ответ:
— Ваше Великолепие, пленник сбежал.
Пауза и едва различимое:
— Иди, сейчас подойду.
Пленник… Крейн.
Ноги стали ватными, я их больше не чувствовала. Скользнула вниз, пересчитав спиной полки, и замерла, невидяще глядя на расплескавшиеся по плитам пола узоры.
Глава 15
На поиски Крейна отрядили лучших магов империи. По слухам, сквозняками гулявшим по старому замку, Его тёмная Светлость будто сквозь землю провалился. Вот он был, сидел в своей норе в подземелье, и вдруг его не стало. Исчез, растворился в воздухе, стал невидимкой. Замок на зарешёченной двери был не тронут, а стражник, бдевший под этой самой дверью, клялся и божился, что за время его дежурства из клетки с заключённым не раздавалось ни одного подозрительного звука. Только крысы — соседи Крейна — шуршали соломой, заменявшей ему кровать, да пищали мерзко, заглушая своей вознёй тяжёлое дыхание истерзанного допросами пленника.
Когда поздним утром стража принесла завтрак, кормить им в подземелье оказалось некого.
Ещё я узнала, что Огненный и Ледяной повздорили. Ну как повздорили… Будучи уверенным, что князь приложил к побегу руку, Скальде едва не отправил Игрэйта отдыхать до потепления в сад. Жаль, что едва. Не всё же алианам от губительной силы императоров замерзать.
Увы, стража и старейшины вмешались. А ведь хорошая могла бы получиться статуя! Да и ледяные красавицы, уверена, не отказались бы от мужской компании.
Теперь кузены открыто на ножах. Раньше они только в мыслях друг друга не переваривали, а на людях старались сохранять хотя бы видимость родственных отношений. Но после побега герцога и Герхильд, и Хентебесир сбросили маски, и уже всем ясно, что за сильное чувство испытывают друг к другу венценосные братцы.
Как назло, старейшины отказываются верить обвинениям без доказательств. После припадка Скальде Хентебесир для них — что свет в конце тёмного-претёмного туннеля, возможность навсегда покончить с проклятой династией, произведя рокировку: Ледяного заменить Огненным.
Намучаются ведь с ним бестолковые.
Мой новый паж оказался непревзойдённым добытчиком информации, талантливым собирателем сплетен. Мабли, общавшаяся только с подружками-служанками да молоденькими поварятами, один из которых всё пытался за ней приударить, и в подмётки не годилась своему заклятому коллеге Йекелю. Каждое утро Леан являлся с подробным отчётом. Рассказывал, о чём в кулуарах шепчутся придворные, где и как проводят время алианы, кого и когда ужалила эта зараза. Змея-фаворитка, в смысле… каждую ночь проводившая в своей спальне.
