Глава двенадцатая
Он не позвонил ей, и Кэт знала, что не позвонит. Джей Пи был гордым человеком; но весь ужас ситуации заключался в том, что теперь она нуждалась в нем, как никогда. К тому же ее вдруг поразила мысль, что у нее нет близких друзей. Она всегда была слишком озабочена тем, чтобы никого не подпустить близко к своей душе, и вот теперь получила то, чего так упорно добивалась, — она была одинока, абсолютно одинока.
Кэтлин! При виде дочери Франсин просияла, вытирая фартуком потрескавшиеся руки.
— Ты привезла свою награду? Не могу поверить. Я всегда знала, что, если ты уедешь отсюда, удача повернется к тебе лицом.
Удача…
— Ма, мне нужно поговорить с тобой.
— Это статуэтка или памятная пластинка? Знаешь, я помню, когда моя акварель заняла первое место… Старая история, но это, должно быть, в генах…
Кэт больше не могла сдерживаться.
— Ма, я беременна…
Франсин Кайли не упала в обморок. И не закричала. Даже глазом не моргнула. Она только охнула, и в этом возгласе не было упрека. Слишком привыкла к несчастьям, горько подумала Кэт.
— Мне очень жаль, ма. Я знаю, что разочаровала тебя. Я и сама в себе разочаровалась.
И неожиданно для себя самой Кэт разрыдалась.
— Кэтлин, — ласково сказала Франсин. Проводив ее до кресла, она обняла своего ребенка. — Кэтлин, не плачь, пожалуйста. Я приготовлю тебе что-нибудь поесть.
От этих слов слезы хлынули еще сильнее.
Нет, похоже, едой дела не решить. Как и церковью. Франсин села рядом с дочерью, утешая.
— Кто он? Как его зовут?
— Джексон Пирс Харрингтон. — Все еще плача, Кэт издала неуверенный смешок. — Если ты можешь в это поверить.
— Ты еще не сказала Джексону Пирсу Харрингтону об этом?
— Нет. — Кэт выразительно покачала головой. — И не собираюсь.
— Кэтлин…
— Ma, я не могу. Неужели ты не видишь? Я не хочу заполучить его таким образом. И ты, и все остальные должны это понимать.
— Он любит тебя, Кэтлин?
— Я… — Кэт запнулась. Перед глазами вновь встало его лицо, в ту последнюю ночь, в его квартире; его спокойные серые глаза в сиянии свечей; его слова о том, что это был не просто секс. — Кажется, да.
— А ты любишь его?
— Я… не знаю. Я боюсь, ма. Я никогда не хотела любить кого-то.
— Хотеть и делать — разные вещи. — Франсин взяла ее за руку. — Я понимаю, это смешно, Кэтлин, но обычно, когда твой отец начинал кричать, ты была единственной, кто противостоял ему. Даже когда ты была крошечной, ты защищала других детей; ты даже, Господи, прости, защищала меня. И стыд за это останется со мной до конца жизни.
— Это не твоя…
Франсин подняла руку.
— Дай мне договорить. На этот раз я скажу то, что должна сказать.
Это прозвучало довольно властно, необычно властно, и Кэт замолчала.
— И я всегда знала, Кэтлин, что ты очень боялась.
Услышав эти слова, дочь замерла.
— Да, Кэтлин. Всегда знала. Понимаешь, именно это и сделало из тебя такого хорошего художника. Ты чувствуешь все очень глубоко — и любовь, и страх.
— Ma…
— Ты — не я, Кэтлин, никогда не была мною и никогда не будешь. Не оглядывайся назад. Иди вперед.
— Ma… — у Кэт опять брызнули слезы.
— На что бы ты ни решилась, Кэтлин, я с тобой.
Для Франсин Кайли это было сродни провозглашению независимости. И кто, как не дочь, мог оценить это.
Кэт утерла слезы.
— Я люблю тебя, ма.
— Ты хорошая девочка, Кэтлин Мойра. — Мать похлопала ее по влажной щеке. — Всегда была и всегда будешь.
Что-то неправильно. Даже за тысячу миль, даже в центре военной зоны Джей Пи чувствовал, знал это. Он вновь и вновь прокручивал в уме последний разговор с Кэт — и все равно что-то не складывалось.
Было ясно, что она чего-то испугалась. Чем сильнее она пугалась, тем яростнее набрасывалась на него. Так было всегда. И то, что она узнала у врача, привело ее в ужас.
Вряд ли это паразиты. Тогда что? Он ломал голову, зная, что она никогда не скажет ему правды.
Главное правило журналиста — искать источник информации. Он забыл об этом, и сейчас его вдруг осенило — ему нужен телефон.
Не спрашивая, он дернул трубку из руки Пола Коллинза, отчего австралиец потерял дар речи.
— Ты в уме?
— Нет. — Джей Пи спокойно заговорил в трубку: — Алло, база? Это Харрингтон. Окажите мне любезность. Большую. Мне нужно связаться с офисом одного врача в Нью-Йорке.
Коллеги за его спиной обменялись удивленными взглядами.
— Что за дьявольщина? — сдержанно прошептал британец.
Даже невозмутимый Пол покачал головой.
— Провалиться мне, если я знаю!
Джей Пи повернулся к коллегам.
— Имейте в виду, джентльмены, это частный разговор.
Мужчины удалились на приличное расстояние.
— Алло! — Джей Пи вынужден был повысить голос. — Алло! Это Джей Пи Харрингтон. Несколько дней назад я был у вас со своей женой… — Пусть там думают, что хотят, но придется предъявить верительные грамоты. — Кэтлин Кайли.
— А, да-да, — услышал он нетерпеливый голос регистраторши. — Рыжеволосая такая, бешеный темперамент.
— Она, она. — На этот раз Джей Пи благословлял невыдержанность Кэт. — Послушайте, мы сейчас за пределами страны, а Кэт, кажется, забыла свои таблетки.
— Очень беспечно с ее стороны, мистер Харрингтон, — раздраженно отозвалась регистратор. — Послушайте, я очень занята.
— Да-да, я знаю, — заторопился Джей Пи, — у вас очень много работы. Но Кэт так больна… Если бы вы только заглянули в ее карточку…
Трубка замолчала и ожила через несколько секунд:
— Да, я держу ее карточку. В какую аптеку позвонить насчет рецепта?
Вот он, самый тонкий момент.
— Ну, мы сейчас находимся в очень опасном месте. — Это-то как раз правда. — Не могли бы вы просто сказать мне, что ей нужно принимать? Какие антибиотики?
— Антибиотики? — Женщина засмеялась. — Ну это едва ли. Попробуйте лучше витамины для беременных.
— Простите?
Но помех на линии не было.
— Витамины для беременных. Причем непременно. Первые десять недель — критические.
О, Господи! В уме Джей Пи все разрозненные куски сложились вдруг в стройную картину. Тошнота, утомление, головокружения. Наконец, ее страх.
