— Моя милая девочка, — нежно произнес он.
Шейла подняла к нему лицо. Губы ее были приоткрыты, она жаждала, чтобы он поцеловал ее. Возможно, он прочитал это желание в ее глазах, потому что склонил голову и коснулся губами ее губ. Не выпуская Шейлу из своих объятий, он пробормотал:
— Я должен уйти.
— Совсем необязательно, — тихо сказала Шейла с застенчивой улыбкой.
Не успела она договорить, как Алан снова прильнул к ее губам. Теперь это был настоящий поцелуй, от которого сердце Шейлы забилось быстрее. Тихое блаженство снизошло на нее. Она снова обняла его за талию, и объятия Алана стали более надежными. С каждым разом он целовал ее крепче и дольше. Она ощущала жар его ладоней через тонкую ткань ночной рубашки. Голова ее кружилась, когда он обводил кончиком языка ее губы и потом целовал, приговаривая шепотом:
— Ты очень красивая.
Ей хотелось кричать о своей любви к нему.
— Алан, — сдавленно произнесла она.
Он отпрянул от нее, но Шейла не отпускала его, прижимаясь к нему все крепче и подставляя губы для поцелуя. Глаза ее туманились желанием. Алан прижал ее к себе с новой силой и наградил ее таким поцелуем, от которого содрогнулось все ее тело. Лихорадка охватила обоих как пожар, когда его рука коснулась груди Шейлы. Она тихонько вскрикнула.
— Я испугал тебя? Хочешь, чтобы я ушел? — хрипло спросил он.
— Нет! Нет! — задыхаясь от восторга, торопливо ответила Шейла.
Алан целовал ее шею, грудь и плечи в вырезе рубашки. Склонив голову еще ниже, он нашел губами ее затвердевшие от желания соски и нежно прижался к ним губами. Забыв о стыдливости, она позволила ему снять бретельки. Ночная рубашка скользнула по ее телу и упала к ногам. Невыносимое желание коснуться своим горящим телом тела Алана подвигло ее расстегнуть пуговицы на его рубашке.
— Алан, — шепнула она, прижавшись к нему обнаженной грудью. — Это так чудесно!
Казалось, ее слова послужили сигналом для него. Он подхватил ее и прижал к себе так, что нечем стало дышать. Шейла вскрикнула от восторга, и Алан снова поставил ее на пол.
— Я пугаю тебя? — спросил он. — Дорогая моя девочка, для тебя все это в первый раз, а я веду себя так нетерпеливо.
— Нет! Все это… так чудесно, — пролепетала она, опьяненная желанием.
Алан отступил на шаг, чтобы увидеть ее ослепительную наготу. Он и прежде видел ее обнаженной, но разве можно было сравнить ту худенькую синюшную пациентку брата с этой совершенной в своей целомудренной красоте девушкой? Мысль о девственности Шейлы отрезвила Алана. Он покраснел.
— Мне лучше уйти, — тихо произнес он, не сводя глаз с ее маленькой высокой груди, соски которой торчали вверх, напрашиваясь на поцелуи.
Уйти?! Шейла быстро преодолела разделявшее их расстояние и прижалась к нему всем телом.
— Целуй меня, — прошептала она и услышала его сдавленный стон.
Теперь она знала, что он хочет ее не меньше, чем она его. Алан прильнул к ней в долгом страстном поцелуе. Вдруг он прервал поцелуй, от которого тело Шейлы, казалось, таяло. Как безумная, она пыталась сама целовать его губы, его грудь.
— Нет! — вскрикнул Алан и оторвал ее от себя.
Его руки сжимали ее предплечья, словно он собирался с силами. Он тяжело дышал, закрыв глаза, чтобы не видеть ее прелестного тела, ее затуманенных страстью глаз.
— Нет! — тише и уверенней произнес он. — Прости меня. — Он опустил руки и быстро вышел из комнаты.
Не веря тому, что происходит, Шейла смотрела ему вслед остановившимся взглядом.
Разбуженное ласками тело Шейлы не давало ей уснуть всю ночь. Она снова вспомнила слова Кларенс о женщинах, липнувших к Алану. Но ведь и она липнет к нему. Он несколько раз пытался ее остановить, а она ему мешала. Это она выпрашивала у него поцелуи, хотя он обнял ее только с одной целью — утешить. Щеки Шейлы горели. Напрашиваться на близость и быть отвергнутой! Такого позора Шейле еще не приходилось переживать! Только под утро ей удалось ненадолго забыться сном. Но мысли о том, что она вела себя с Аланом постыдном образом, не оставляли ее и во сне. Раскрыв глаза, она сразу подумала о том, что, пока Алан будет на работе, ей надо уехать и никогда больше не показываться ему на глаза!
Когда в дверь постучали, она вся сжалась от испуга. Алан стремительно вошел в комнату, подошел к кровати и сел на край. Шейла вспомнила, как стояла перед ним совершенно голая, и густо покраснела. Он взял ее за руку и попытался заглянуть в глаза. Но Шейла опустила взгляд, не осмеливаясь посмотреть на него.
— Сердишься на меня? — спросил он тихо.
Господи, подумала она, великодушие этого человека беспредельно. Ее вину он принял на себя! Надо взять себя в руки. Шейла улыбнулась.
— Надо подумать, — беззаботно ответила она.
— Извиняться я не собираюсь, — решительно сказал он.
— Кто-то обязан был проявить благоразумие, — произнесла Шейла и снова залилась краской стыда.
— Ты не должна смущаться, Шейла. Видишь ли, человек слаб телом. Но я, как человек, имеющий опыт, не имел права это допустить.
Почему он обвиняет себя, ведь это я пыталась соблазнить его?! — лихорадочно соображала Шейла.
— Хорошо, больше такое не повторится, — торжественным тоном произнесла Шейла.
Алан улыбнулся и сжал ее руку.
— Увидимся вечером, — сказал он и встал.
После его ухода Шейла расплакалась. Он даже не поцеловал ее на прощание, а ведь они больше с ним не увидятся. Что же ей делать со своей любовью к самому доброму, самому прекрасному и великодушному мужчине на свете?
11
Шейла прибрала в комнате и снова чуть не расплакалась, когда увидела на постели рубашку Алана, в которой он был вчера вечером. Вспомнила, как расстегнула ее и… Дальше вспоминать она побоялась из чувства самосохранения. Необходимо сохранять душевные и физические силы для выполнения той программы, которую она наметила себе на первое время. Но именно этих сил ей и не хватает. Наконец Шейла вспомнила, что забыла позавтракать, и спустилась на кухню. Кэтлин там не было, но на столе лежала ее записка. В ней она сообщала, что ей срочно надо навестить дочь, и приносила свои извинения. Завтрак стоял на плите, оставалось только разогреть его и приготовить кофе.
В ожидании завтрака Шейла устало опустилась на стул и сложила на коленях руки. Если бы можно было обратиться к милой Кэтлин с просьбой подыскать ей работу сиделки в этих местах! Она, должно быть, здесь всех знает. Только ведь она наверняка расскажет об этом Алану. Бедный Алан! Вряд ли он тогда захочет сохранить эту усадьбу! Еще бы, она ведет себя как «прилипчивая назойливая пассия»! Шейла закрыла лицо ладонью. За своими мыслями она чуть не упустила кофе. Спохватившись, она вскочила, чтобы выключить горелку.
