на намордник.
— Знаешь, что, подруга? Надень-ка на собаку эту штуку, а? А то, не приведи Стикс, очнётся не вовремя и примет меня за чужую. Не хотелось бы так тупо отправиться на респ.
Шпилька подчинилась. А дальше произошло то, что повергло её в шок и заставило, наконец, полностью осознать, насколько на самом деле статы могут влиять на игроков.
Барракуда, подойдя к Лайме, подхватила овчарку под бок одной рукой с такой лёгкостью, будто та была всего лишь воздушным шариком в виде собаки. Вскинула на плечо и, насвистывая себе под нос какую-то простенькую мелодию, снова направилась к лестнице.
И тут Шпилька поняла одну простую вещь — никуда она не пойдёт, пока не выяснит у этой пиратки всё, что можно, о Континенте. Неизвестно, какие цели преследовала сама Барракуда, напав на Кислого и предложив Шпильке самой решать свою дальнейшую судьбу, но она совершенно точно была ценным источником информации.
А информация сейчас Шпильке была нужна едва ли не больше, чем воздух и живчик.
Глава 25
Долгая дорога в деревню
На границе между лесным кластером и тем, что ещё вчера было полем с подсолнухами, Шайтан провёл довольно много времени, не в силах поверить в то, что видел. Нет, сами подсолнухи никуда не исчезли и благодаря плотности посадки даже выстояли перед натиском урагана, но…
Но выглядели они теперь совсем иначе.
Яркие цвета листьев и цветов померкли. Нет, не выцвели на солнце, став светлее, а словно бы утратили приличную часть пигмента, а вместо неё приобрели едва заметный маслянистый блеск. Структура и сочность сменились видимой ломкостью, как у сухоцветов.
Шайтан никак не решался шагнуть через границу кластеров. Что-то подсказывало ему, что то, что произошло с полем — далеко не конец, а только начало конца. Что цвета и дальше будут меркнуть, мрачнеть и чернеть, и в итоге всё поле превратится в филиал музея гротеска, где плавные, природные формы подсолнухов будут подчёркнуты исключительно одним непроглядно и безжизненно чёрным цветом.
Ещё вчера по-летнему яркое и полное жизни поле с подсолнухами умирало, и этот процесс невозможно было ни остановить, ни замедлить.
В голове майора присутствовала твёрдая уверенность, что он не раз уже видел итог происходящего с полем процесса, но в этот раз память не подсовывала ему никаких, даже самых смутных образов.
«Всё равно вспомню, — сжав зубы, пообещал себе Шайтан. — Дай только время и живчик со жратвой».
Развернувшись, майор зашагал вдоль границы кластеров. Идти было легко, лес оставался по правую руку, по левой тянулось умирающее поле, а под ногами стелилась земля, заросшая обычной сорной травой. То ли чуйка, а то ли обрывки памяти подсказывали, что с поля угрозы ждать не стоит. А в сторону леса Шайтан смотрел едва ли не чаще, чем под ноги и, разумеется, внимательно прислушивался.
А в голове почему-то крутилась одна-единственная мысль — что же это был за ураган, который заставил подсолнухи медленно умирать. Что там Жнец вчера говорил? Что своим присутствием только всё ухудшит? Почему? Что такого он сотворил, применив ту молнию? Вернее, нет, не так — что это была за молния, что её применение способно вызвать такие катаклизмы?
И кто вообще такой этот Жнец, раз способен одним только щелчком пальцев превратить стандартный живой кластер в чёрный?
К полудню, наконец, распогодилось. Тучи сменились облаками, временами стало выглядывать солнце. Но главное — лес сменился ещё одни полем, на этот раз засаженным пшеницей. До созревания ей было ещё далеко, зелёные ростки, едва возвышавшиеся над землёй, ещё даже не выбросили вверх полные зёрен колосья.
Шайтан, облегчённо выдохнув, тут же свернул на пшеницу.
По сторонам он теперь смотрел с удвоенным вниманием, ни на секунду не забывая, что на открытой местности издали будет видно не только врагов, но и его самого. Правда, сбрасывать со счетов аргумент в виде винтовки тоже не стоило, но она — оружие против одиночных крупных тварей либо толпы мелких. Иными словами, стрелять Шайтан планировал только в том случае, если при виде противника поймёт, что не сможет справиться с ним при помощи уже показавшего себя в деле ножа.
Пока, правда, никакой опасности не наблюдалось. Заражённые, похоже, считали это поле бесполезным в жизненно важном деле поиска двуногой еды и не видели смысла к нему сворачивать. Нет, будь тут дороги, может, они и проложили бы себе миграционный маршрут с кластера на кластер, срезав какой-нибудь угол, но…
В общем и целом это можно было бы назвать лёгкой прогулкой, если бы не стремительно ползущие в сторону уменьшения шкалы сытости, жажды, удовольствия и спорового баланса. С этим срочно надо было что-то делать, но не очень понятно — что. А вернее, непонятно, где это самое «что» достать.
«Чёрт, хоть бы деревня какая попалась, — раздражённо думал Шайтан, то и дело вызывая перед глазами меню для контроля уровня споровой шкалы. — У этих русских в погребах всегда что-нибудь пожрать припасено. И самогон тоже найти можно, наверняка подойдёт на замену водке».
Мысль была настолько неожиданной, что майор остановился. Ну да, ну да, понятно, он так много сейчас думает о споровом балансе, что память решила сжалиться над ним и подкинуть ещё немного необходимой для выживания информации. Которую, кстати, должен был сообщить ещё Жнец. Но почему-то решил этого не делать.
Всё-таки мутный этот Жнец, очень мутный. Мало того что цифра, а не живой человек, так ещё делает вид, что что-то там подсказывает, а на деле оказывается, что выдаёт почти бесполезную для нулёвки с фрагментированной памятью информацию. А важную, наоборот, утаивает. Исчезает и появляется, когда хочет. А реально помог всего раз. И снова исчез, оставив Шайтана самостоятельно разбираться с последствиями своей помощи.
За размышлениями Шайтан чуть не пропустил момент, что на горизонте показалась небольшая деревня. Обрадовался, прибавил шаг. Тут же одумался, ведь жильё — это не только погреба с едой и самогоном, но и место притяжения заражённых. И дальше пошёл медленнее.
Где-то за километр до деревни, Шайтан снял с плеча винтовку и в прицел принялся осматривать дома. Заметил парочку заражённых, бесцельно бродящих вдоль прогнившего штакетника. Судя по относительно чистой одежде, совсем мелочь, но нарываться на них не стоит точно — урчанием привлекут всю деревню.
Ещё один заражённый, в замызганной телогрейке и без штанов, бродил возле крайнего дома. Но больше Шайтан, как ни старался, никого не смог разглядеть.
Заходить в деревню решил с востока. Винтовку
