Пролог
Ветер прогудел в вершинах сосен и стих. Летний день клонился к закату, и небо на западе было рыжим. В этой рыжевато-золотистой дымке как будто растворялось уходящее за горизонт солнце.
Как хорошо, как тихо и ясно, – подумал старик, не мигая глядя на солнце. Сколько лет живу, а не устаю удивляться красоте этого мира. Неужели люди так и не поняли до сих пор, что сам по себе этот мир, такой совершенный, такой светлый дан им Творцом, чтобы совершать такие же светлые и чистые дела.
Стареем, – вдруг рассмеялся про себя старик. Только ли красота присутствует в этом мире? И только ли светлые дела творим мы в нем. Светлое ли дело, стук мечей, ржание испуганных коней и запах крови?
И огонь. Огонь, наш помощник, наш символ, светлый Бог наших отцов. Он ведь и обогреет, но и сожжет. А если бы не мог жечь? Обрадовались бы мы?
И как тогда можно было очиститься этим огнем. А чиститься надо. Ибо много скверны в этом мире.
Много.
И завтра в это же время он призовет на помощь Священный Огонь Небес.
Призовет, чтобы помочь очистить эту горькую, но такую милую землю от скверны.
И стальная птица падет с небес. И вспухнет огненный шар. И полные отчаяния люди, для кого честь и свобода не пустой звук, получат свой шанс.
Ибо в этом огненном шаре сгорит многое и многие, кто самим фактом своего существования мешают землякам старика выползти из векового болота лжи, подлости и насилия.
Да будет новый день!
Я жду тебя, – подумал старик.
Правитель страны, населенной белыми людьми, но по дикому недоразумению называющейся именем семитского князя Роша, летел со срочным визитом в Китай.
Эта серия незапланированных визитов раздражала его. Но ничего нельзя было поделать. Надо было заручаться поддержкой и Востока и Запада, ибо его страна вдруг попала в жуткий кризис, что называется, на ровном месте.
Молодая демократия явно не нравилась выращенной при социализме элите этой страны. И нынешний правитель сумел задавить демократию. Он ее не расстрелял, не отбросил. Он ее расчетливо удушил.
И все было бы совсем хорошо, но было необходимо соблюдать политес на международной арене. И как-то имитировать выборы и политическую борьбу.
Поэтому был разыгран изящный политический этюд. И на политическую арену буквально перед самыми выборами главы государства выброшен приемник. Выброшен неожиданно, в обход ожидаемых. И этот приемник правителя был такой же серый, безликий и полностью соответствующий элите страны, как и его предшественник.
И так же гарантированно брал власть независимо от мнений презираемых верхами подданных.
Ничто не предвещало беды. И эта фигура уже готовилась занять трон. Тьфу ты, Господи! Не трон, а президентское кресло.
И вдруг здоровенький, относительно молодой приемник загнулся буквально за полтора месяца. Не был бы атеистом, подумал, что это порча и колдовство, – часто думал правитель.
Уход из жизни приемника сломал всю игру. И, конечно же, началась грызня между соратниками за так внезапно освободившееся место.
Вдруг стало видно, насколько непрочен нынешний режим. В это время да еще бы пару природных или техногенных катастроф и страна бы попросту развалилась.
Надо было принимать срочные и нестандартные меры.
Но как на эти нестандартные меры отреагируют соседи?
Это было необходимо срочно провентилировать.
Вот и летел правитель разыгрывать политические и психологические этюды с коллегами из мировых центров силы.
Когда вылетали, небо было ясное. И, как ему доложили, условия полета по всему маршруту просто идеальные.
Обычно ему подобной информации не докладывали. Не царское это дело лезть в такие мелочи. Но сегодня он сам почему-то поинтересовался у командира экипажа. И тот ему все толком объяснил.
И правда, солнце било в иллюминатор. Правитель даже приказал задернуть шторки в салоне.
Время шло. Моторы ровно гудели. Правитель сидя в кресле листал бумаги.
Вдруг самолет сильно тряхнуло. Потом еще и еще раз.
– В чем дело! – раздраженно бросил правитель кому-то из челяди. Тот бросился в кабину пилотов.
– Идиот! Позвони по внутренней связи!
Он откинул шторку на иллюминаторе.
Увиденное за бортом поразило его.
Прямо по курсу на фоне совершенно ясного неба стремительно рос столб грозового облака. Оно наливалось сизой синевой и на глазах выметывало метлы грозовых «наковален» из верхней части.
Казалось, оно не только росло, но и надвигалось на самолет.
Правителю показалось, что облако живое.
И оно грозит ему местью.
Местью за многочисленные подлости и предательства. За мелочность и крысиную злобу. За убитого во сне последнего рыцаря страны. За развязанные войны. И за убитых во сне соотечественников, которые погибли, чтобы вызвать в стране истерию, приведшую его к власти. За тысячи погибших от издевательств и искалеченных в его проклятой армии молодых парней. За без счету сидящих по тюрьмам (ибо его страна занимала первое место в мире по числу заключенных на душу населения). За всю ту подлость и низость, который этот серенький человечек так старательно насаждал. За искалеченные души, одурманенные мозги и потерянные надежды целого поколения.
Самолет попытался уклониться от облака. И правитель увидел его на мгновение в иллюминатор целиком. Серые тени мелькнули на черном, и ему показалось, что из облака на него смотрит суровый старик. Лицо старика было строго и спокойно. Седые брови в разлет и прямой взгляд глаз цвета стали.
Самолет еще ушел в сторону, пытаясь обойти облако, а старик, казалось, слегка усмехнулся, презрительно скривив четко очерченные губы.
Облако же, нарушая все законы метеорологии, резко сдвинулось в сторону, перекрывая курс самолета, пытающегося от него уйти, и исчезло из иллюминатора.
Самолет нырнул в черноту. И тут же, как будто молоты забили по фюзеляжу.
В салоне вспыхнул, а потом погас свет.
Самолет задрожал и рухнул вниз.
Старик смотрел на вспухающий огненный шар. Давно он не вмешивался в дела своих потомков. Давно. С тех пор, как его изображения разбили и покидали в реки.
Но сейчас вдруг он получил какой-то приказ изнутри. А ночью приснился отец.
– Выполняй свое дело! – сказал он. – Для этого ты и был оставлен жить.
Да, понятливо говорил старый кузнец. Не оставлял возможностей для сомнений и кривотолков.
