раздраженно на него рукой:
– Не надо мне ничего объяснять. Я решил принять вас из вежливости, чтобы лично вам сказать: клиника не возьмет вашего подопечного. На этом все. Меня ждут пациенты.
Тут я узнал, что Шандор Батори, как адвокат не зря ест свой хлеб. Он смог задержать доктора на целую минуту. Душераздирающая история об отчаявшемся юноше, который проводит время между припадками эпилепсии и попытками самоубийства, об измученной семье, которая не знает, к кому еще обратится, растрогала бы любого, но не доктора:
– Увольте меня от этих мелодрам.
– Нет! Я не дам вам уйти от вашего долга! Почитайте эти письма его матери! – патетически восклицал Шандор, потрясая перед немцем (явно немец, австриец бы предложил кофе) моими славянскими каракулями. – Сколько в них горя!
– У меня здесь клиника, а не театр! – огрызался доктор, пытаясь прорваться к двери.
– Вы последняя надежда. Все европейские светила науки потерпели фиаско. Остались только вы. Даже знаменитый Фрейд не смог ничего поделать. Этот великий ученый признал свое поражение!
Доктор встал, как вкопанный, затем тихо, почти шепотом переспросил:
– Кто?
Мой адвокат впервые стушевался.
– Фрейд.
– Как вы его назвали? «Знаменитый»? «Великий ученый»? Я не ослышался?
Шандор побелел. Доктор наступал на него с явным намерением разорвать на тысячу мелких кусочков.
– Это великий шарлатан, а не ученый! Знаменитый шулер, ясно вам! Площадной факир! Чем он занимается, я вас спрашиваю? По снам гадает!? Дайте сюда! – с этими словами разбушевавшийся враг психоанализа выхватил у моего адвоката бумаги. Он мельком пробежался по фальшивому письму от Фрейда и его уже совсем не пергаментное, а раскрасневшееся лицо расплылось в торжествующей улыбке:
– Ага! «Органическое поражение»! «Необходимость хирургического вмешательства»! Ха-ха. Это полная капитуляция шарлатана! Я это, с вашего позволения, оставлю себе. Вот, что, – доктор вернулся за стол и встал в торжественную позу, – я буду лечить вашего подопечного! На следующем психиатрическом конгрессе я предъявлю его здоровым. Его и еще одну бывшую пациентку этого, с позволения сказать, врача. Все ученое сообщество увидит, чьи методы эффективнее: разговоры доктора Фрейда или скальпель доктора Кристиана Иоана Вульфа! – и он ткнул в себя пальцем.
Я мысленно поздравил себя с первым успешно-пройденным этапом операции. Но слово «скальпель» резануло мой слух.
Доктор Вульф позвонил в колокольчик. Вошла медсестра-бульдог.
– Определите это в шестую палату и проведите предварительные процедуры.
5
Когда ничего не знаешь наперед, готовься к неожиданностям. Эта мудрая мысль пришла мне в голову, как всегда, слишком поздно. Вместо палаты, которая действительно была на втором этаже, меня первым делом повели в подвал, где меня ждала экзекуция под названием «душ Шарко». Это и была предварительная процедура. Как сказала медсестра, это для чистоты и для порядка. Строгий режим – основа душевного здоровья. Как я узнал позднее, душ Шарко использовался для успокоения нервных больных. Меня же перспектива водных процедур сильно возбудила, все мои запасы таблеток растворятся и утекут с водой. Я вежливо заметил, что у меня свежие порезы на руках, они могут открыться. Моя надсмотрщица рявкнула, что порядок есть порядок, что меня потом снова перевяжут, и еще раз предложила раздеться. Я отказался. Она дернула шнурок колокольчика, и через несколько минут в дверях появилось двое громил. На бульдожьем лице появилась усмешка. Мне молча показали на вешалку и дверь душевой. Надсмотрщица не сомневалась, что теперь я стану тих и послушен. Просчиталась. Через пять минут борьбы мы все четверо поняли, что снять одежду с человека без его желания не так-то просто. Несколько ссадин на голове и ребрах, вывернутые и связанные за спиной руки, но все равно, мой костюм остался на мне. Увы, кроме спущенных брюк. Медсестра больше не ухмылялась. Лицо было искорежено злобой. Громилы, тяжело дыша, достали из шкафа длинные палки с петлями для ловли бешеных собак. Мы еще немного поиграли в догонялки, но вскоре меня уже волокли на экзекуцию. И вот я стою на коленях под ледяным душем, на шее две петли, руки и ребра нестерпимо болят, в лицо мне плюются трое палачей, но мне весело, ведь победа на моей стороне. Господи, спасибо тебе за каучук, и сэру Макинтошу за его изобретение. Я дрожу весь мокрый, но, кажется, один из бинтов у меня сухой. «В борьбе обретешь ты счастье свое! Аминь!»
Руки мне развязали и сняли петли с шеи, только когда втолкнули в палату. Как только за мной захлопнулась дверь, я сорвал мокрую одежду и начал осторожно разматывать бинты. Десяток пилюль с левой руки оказались сухими. Их я спрятал в подушку. Из-под бинтов правой руки я извлек только два размокших комочка. Из них я слепил одну полноценную таблетку. Бритву спрятал под матрас. Теперь можно и оглядеться. Моя палата была похожа на тюремную камеру. Единственное окно было обезображено решеткой. Оно выходило не на парадную сторону, а на задний двор. Решетка испортила мне настроение. Побег через окно отменяется. А я ведь на это рассчитывал, когда разглядывал фасад клиники. И вдвойне обидно, что я не захватил с собой пилку. Сколько раз я слышал истории о побегах с ее помощью, мог бы вспомнить вовремя своих приготовлений. Ладно, все равно, чтобы перепилить решетку, нужны дни, а то и недели, а у меня столько времени нет. Долго горевать об упущенных возможностях мне не дали. Дверь распахнулась. Вошел доктор Вульф в сопровождении медсестры. Громилы остались за дверью.
Доктор заговорил тихо, с явной неприязнью:
– Мне сказали, что вы понимаете по-немецки, господин Тараканов. Это хорошо. Я буду говорить один раз. Советую вам прислушаться к моим словам. Ваша семья через поверенного только что заплатила за ваше лечение.
«Бедный Батори. Он, наверное, разорился. Надо обязательно ему вернуть деньги, когда я отсюда выйду с Авророй», – оптимистично подумал я.
– Поэтому вы будете находиться в моей клинике столько, сколько нужно. Здесь есть правила. Простые, но очень полезные для вашего здоровья: вы делаете все, что вам скажут. Такое правило. Вы видели людей перед зданием? Они могут гулять, потому что хорошо себя ведут и слушаются медсестер. Сейчас у вас есть выбор: или вы сейчас сами выпиваете это лекарство, или вам его введут насильно.
Доктор поставил передо мной на табуретку стакан воды и какую-то таблетку. Видя, что я молчу и не двигаюсь, он щелкнул пальцами. Медсестра подала ему корявую, местами ржавую, жестяную воронку. Улыбаясь, этот палач показал ее мне.
– Это грубое приспособление. Часто во время кормления с ее помощью повреждаются зубы. А зубного врача у нас как раз и нет. Боль будет сопровождать вас
