веселью. Боги принялись топать ногами и кружиться, окружая их с Тором маленькими вихрями. Пусть с наследником Одина девушка не имела крепких отношений и связи, он ей нравился, от него исходила наивная доброта и светлая энергетика. В отличие от нее, завистливой и привыкшей сидеть в углу, мужчина сиял звездой и шел навстречу людям.
Такими проще всего управлять. И в то же время сложнее…
Кружась в волнах своих длинных юбок, Сигюн наслаждалась собственными мыслями, а не шепотом Камня Души. Локи заколдовал ее диадему от пагубного влияния артефакта, однако не упомянул, что она и вовсе отрежет от его мощи. Решил соорудить дополнительный поводок? Или действительно беспокоился о ее здравии? Ведь, сняв золотое украшения, она вновь сливалась с пылающим оранжевым огнем камня.
Праздник продолжался, и Сигюн хотела раствориться в нем, надеялась, что эта ночь никогда не закончится. Она впервые ощущала себя выбравшейся из тени. Но реальный мир грубо распахнул ворота миража, не сразу боги обратили внимание на вбежавшего в зал воина в золоченых доспехах. Он что-то кричал, однако звуки музыки и толпы заглушали его голос, пока что-то не громыхнуло на весь зал — жезл Одина ударился о пол, призывая к тишине.
Все в недоумении замерли, принявшись оглядываться по сторонам, провожая последний писк флейты.
— Мой царь! — Дрожащим от усталости и страха голосом обратился к Одину стражник. — Ваны! Они у северных ворот!
По залу пролетел тревожный ропот, Сигюн в растерянности принялась искать взглядом среди толпы Локи, однако едва различала могучую фигуру Одина за головами гостей.
— Всем воинам надеть доспехи! — Прогремел басом всеотец, будто обрушив заклятие на головы присутствующих. — Праздник закончился.
Толпа пришла в движение: женщины тряслись от ужаса и сбивались в стайки, пытаясь удержаться под стремительным потоком мужчин, хлынувшим к выходам. Сигюн в растерянности продолжала оглядываться, пытаясь зацепиться за знакомую фигуру: Тор исчез в числе первых, за ним последовали его друзья, включая воительницу с черными кудрями. Локи она также не видела, даже не ощущала присутствия под насыщенным вихрем душ. Возможно, он ушел с отцом.
— Черт.
Так дело не пойдет. Пусть диадема и прекрасно подходила к ее гардеробу, в ней девушка была все равно что в тяжелых доспехах, мешающих двигаться. Сорвав украшение с головы, она будто вынырнула из глубин озера и наполнила грудь свежим прохладным воздухом. О муже девушка позабыла моментально, когда увидела сквозь расстояния угрожающее скопление силы у северной крепостной стены.
— Да там целая армия…
Ваны давно враждовали с асами, однако в последнее время их нападки прекратились, и уже несколько месяцев жены Асгарда не теряли своих мужей и сыновей. А теперь враг оказался перед воротами ее дома, в разгар свадьбы, праздника, который заставил всех позабыть о близости опасности. Ослабил, ослепил.
— Дамы! — Звонкий, уверенный голос Фригги отвлек женщин от переговоров, обратив гул в молчание, приковав к себе влажные от слез глаза. — Успокойтесь. Наши мужья и сыновья защитят нас и наш дом. Цитадель, в которой мы находимся, самое безопасное место в замке, поэтому нет повода для паники. Дышите, ешьте, пейте, молитесь за наших воинов, и ваши слова принесут им победу.
«Самое безопасное место?» — с сомнением подумала Сигюн, едва удержавшись от соблазна вскинуть бровь. Не знай она, что это ложь, то поверила бы Фригге, поскольку не чувствовала колебаний ее души. Женщина говорила с уверенностью и без страха в голосе, который летал по залу разъяренной птицей. Но не смел клевать царицу Асгарда, а также новоиспеченную принцессу.
«В подземелье куда более безопасно», — подумала Сигюн, однако не спешила покидать праздный зал. Двери захлопнулись снаружи, стража стояла у выхода, не позволяя никому не войти, ни выйти. В момент горя сияющая звезда Сигюн вновь погасла, на нее уже никто не обращал внимания, ни одна женщина не подошла к ней с сочувствующим видом, не сказала, что несправедливо был сорван праздник. Даже в царской мантии она оставалась никем. Обидно, очень обидно.
Подобрав со стола бокал, Сигюн наполнила его вином и отошла к окну, ощущая на себе несколько недоумевающих взглядов. Несмотря на то, что женщины пытались понять положение, они осуждали ее за сладость вина на языке, в то время как их мужья чувствовали кислоту крови.
Ванам удалось подобраться к ним вплотную, нанести неожиданный удар. Девушка не волновалась о судьбах асгардцев, однако не хотела оказаться на стороне проигравших. Она не желала видеть, как падет ее дом, и противник наполнит его яростными криками. И тем более Сигюн содрогалась от мысли, что Локи погибнет. Не станет его, что будет с ней? Асгардской принцессой? Вдовой? Изгнанницей? Не протекция царской семьи защищала ее от преступлений прошлого, а младший сын Одина. Если его не станет, ее тоже. Без него она вновь обернется чей-то тенью, растворившейся во тьме.
Нащупав под тканью платья Камень Души, покоящийся на груди, Сигюн всматривалась в темень ночи, на горизонте которой вспыхивали всполохи пламени — очага сражения. Артефакт слышал крики душ, голоса воинов, чьи тела вспарывались мечами и топорами.
Женщины тряслись от страха, немногие сохраняли самообладание, однако и они переживали. Ваны лишили их радости праздной ночи, даже удивительно, что богини горевали об этом сильнее, чем сама невеста. Сигюн понравилось быть в центре внимания, но сейчас ее волновало другое. Как бы она ни пыталась убедить себя, что заключенный брак — только удачная сделка, все равно не могла отделаться от гнетущего чувства. Девушка боялась потерять Локи, единственного человека, который пусть и не самым изящным образом, но не побрезгал завести с ней знакомство. Они стали союзниками, напарниками. Обещали помогать друг другу для достижения общей цели.
«Если и есть в этом мире что-то стоящее, то только клятва верности», — подумала Сигюн, опрокинув последний глоток терпко-кислого вина. Вина вкуса крови.
ЧЕЛОВЕК
За последние годы не видела ничего более изумительного и красивого. Окруженная россыпью голографических частиц, выстраивающихся под руководством научного персонала в диаграммы и схемы, я испытывала легкий восторг, который то и дело сменялся печалью. Меня будто осыпали искры, и на свободу рвался вопрос о природе данного устройства, что это за чудная машина, сканирующая меня вдоль и поперек.
Женщины в белых одеяниях без тени улыбки на лице, с профессиональной серьезностью не отвлекались от дела. Я молчала, поскольку предвидела, что мое любопытство вызовет у них раздражение или того хуже — снисхождение. «Вы все равно не поймете» — крутилось у них в головах. Даже если так, из упрямства в моих силах развязать им языки, стоило потянуть
