что она подобным образом наказывает Артёма за игры с её чувствами.
— А Самохин оценил, что ты только ради него оказалась в глухомани? — спросила с иронией собеседница.
У Лизы кровь билась в жилах, и до боли колотилось сердце.
— Улыбнулся — и всё. — Восторженный голос вдруг стал разочарованным. — Уделил мне внимания ровно столько, сколько остальным болельщикам. Я слышала, Самохин собирается жениться на дочке какого-то влиятельного чиновника, так что, ни мне, ни другим однокурсникам ничего не светит.
Лиза, усмехаясь, подумала: «Зря теряете время, мамзельки, вам бы салоны надо открывать: гадания-предсказания-прогнозы. Ещё посмотрим, женится ли Артём на Кустовской. Это же очевидно: они не пара. — Бернгардт вздохнула: — Пусть хоть на ком, только не на экономке». Она снова посмотрела в зеркало: от былой растерянности не осталось и следа, а в глазах неуловимой тенью мелькнула решительность. И Лиза приказала себе вернуться в бильярдный зал.
Глава 26
Чтобы попасть на второй этаж, где располагался бильярдный зал, сначала Лизе нужно было пройти через весь танцпол на первом этаже клуба. Она пробежалась взглядом по ожидающей чего-то толпе и придвинулась ближе к сцене, скорее это можно было назвать невысоким подиумом, чем сценой, вскоре там показались музыканты в блестящих синих пиджаках, за ними поднимался саксофонист во всём серебристом, Бернгардт сразу узнала Алекса Петрова — приятеля Артёма. Его присутствие на сцене было для неё неожиданностью и приятным сюрпризом. Увидев Лизу, он подмигнул ей и приветливо взмахнул рукой. Вскоре раздался его красивый звучный баритон:
— Друзья, позвольте вам представить джазовую группу «Лабиринт». Да-да, она называется точно так же, как клуб, в котором мы имеем честь выступать — и это положительный знак для нас, музыкантов. Надеемся, что мы все здесь будем частыми гостями. Однако не хочу задерживать ваше внимание, ибо ждёте встречи с прекрасным, потому предлагаю послушать композицию «Всё, что было». Он подошёл к синтезатору, и полилась зажигательная музыка.
Мелодия была старой, откуда-то из прошлого века. Лиза её слышала не раз, но в исполнении этой группы она приобрела несколько иное звучание — более современное, что ли. «Ну и аранжировка, — подумала девушка, — хотя и в таком виде песня очень неплохо воспринимается. Вон все пританцовывают и дружно подпевают». После этой зазвучали другие музыкальные композиции, в которых Алекс солировал уже на саксофоне. Лиза стояла вместе с другими, очарованная и заворожённая волшебными и удивительными звуками. Это было божественно! Когда-то она училась в музыкальной школе по классу фортепиано, миллион раз посещала концерты классической и джазовой музыки, и всегда была заворожена этими изумительными звуками саксофона, потому не заметила стоящего сзади Артёма.
— Потанцуем? — Самохин протянул руку и, улыбаясь, посмотрел на девушку.
Она нервно сглотнула, от волнения ничего не сказав, то ли была потрясена музыкой, то ли его словами, только кивнула и положила ему на плечо руку.
— Правда красиво играет? Алекс — талант.
Лиза кивнула. Она не замечала танцующих рядом подругу Аню с Сашкой Девятовым, Дашу почему-то не с Никитой, а с новым знакомым — мотогонщиком Игорем. Никого из друзей она не видела. Во всём зале были только они — Лиза, Артём и волшебные звуки саксофона.
— Люби меня, люби, — пел саксофон.
А Самохин всё сильнее прижимал Лизу, всё ближе становилось её податливое тело. Где-то в её груди полыхнуло, и вспышка тепла волной прошла по всему телу, но уже не от ощущения величия музыки, а от близости Артёма.
— Люби меня, люби…
Если бы в эти мгновения Лиза внимательно посмотрела на Артёма, то заметила бы, что у него плотно сжаты губы, а глаза прищурены. Он нервничал, очень нервничал. Невзначай увидев убегающую из бильярдного зала Лизу, будто за ней гналась тысяча чертей, Артём вдруг затосковал по тем временам, когда мог свободно и легко общаться с девушкой. Если бы вернуть всё назад, вряд ли он стал бы проделывать столь сложную комбинацию для знакомства с семьёй брата, просто однажды пришёл бы к Бернгардтам домой и сказал бы, кто он и зачем явился. Теперь-то Самохин точно понимал, что так было бы лучше, правильнее, и не выглядел бы он в глазах Лизы лгуном и предателем. А если сейчас допустит хоть одну ошибку, то вообще не сможет общаться с девушкой, кроме как в установленном ею порядке: преподаватель — студентка. Внутренний голос тут же поправил: зачем она ему? Ведь есть Ветка, другие девушки, ничего от него не требующие и готовые ради него, Самохина, на многое, за одно только — быть рядом. Артёма всегда устраивали спокойные, необременительные отношения без далеко идущих планов. Однако тянуло его не к доступной Ветке, не к другим экзальтированным девушкам, а к этой тихоне с железным характером. Очень тянуло. Уже своим достижением он посчитал согласие Лизы подвезти её до дома.
— А как же Никита? — замешкалась она. — Что скажет брат? Где он?
Скулы сводило от желания поцеловать Лизу, но он одёрнул себя: «Не время». Всё, что Артём мог сделать сейчас — быть приторно любезным. Парню ещё очень хотелось спросить о том мачо из театра, который был с Лизой на премьере, однако Артём никак не выразил своей заинтересованности, ибо проявлять любопытство у такой трудной нельзя: переведёт тему разговора или, как всегда, убежит. Вместо этого Самохин взял в руку отчего-то холодную ладонь девушки.
— Не беспокойся, он и попросил меня позаботиться о тебе. Замёрзла? — Парень поднёс к губам её ладонь и, согрев дыханием, взволнованно выдохнул: — Его срочно вызвали на службу. А нас ждёт такси.
Девушка не вырвала руку, лишь внимательно посмотрела в глаза Самохина, замерев на несколько секунд, и чуть повела плечом. «Пусть хоть так, — решил Артём. — Кажется, она уже начала привыкать к прикосновениям ни к чему не обязывающим? Не спугнуть бы». Самохин взял в руку другую ладонь девушки, но тут же отпустил: прикасаться к Лизе было нестерпимо притягательно, но опасно, ибо он чувствовал, что самообладание куда-то уходит. Однако какое же это было упоение!
Утром, вспоминания этот момент, он вновь ощутил нестерпимое желание хотя бы обнять Лизу. Артём отжался несколько раз, ещё сделал упражнение на растяжку мышц — и закончил зарядку, но жажда прикоснуться к Лизе не отпускала. Он взглянул на часы. Одиннадцать! Ему, привыкшему вставать максимум в восемь утра, даже если он ложился под утро, даже если у него в гостях находилась Ветка или кто-то ещё из девиц, было странно так поздно просыпаться. Всё потому, что растревоженный воспоминаниями о Лизе, её нежных тонких руках и
