мне терапию в виде занятия любимым делом. Вот я и ушла в готовку пирожков с головой. Чем не терапия отвлекаться не на прошлые проблемы, а на возникшие в текущее время жирные бока?!
Оборачиваю тело в полотенце и наконец решаюсь выйти. Похоже, я недолго пробыла в ванне. Надеюсь, Александр не устал меня ждать, но выйдя в комнату, его я в ней не обнаружила.
Присаживаюсь на край кровати и, сложив руки на коленях смиренно жду. От ожидания знобит похлеще, чем от ледяной воды. Не знаю, что от него ожидать.
Боже мой! Незалетайка! Они ведь в моей спальне! Стоило принять решение уйти за резинкой, как вдруг заходит Александр. Такой весь невозмутимый, уверенный в себе и одетый в спортивный костюм.
Хотела бы я выглядеть также уверенно в обычных спортивках.
— Ты чего?
— Я готова, — выдаю твердо и решительно, стараясь не показывать страх, хотя у самой внутри бушует цунами. Мне кажется, или меня сейчас вырвет? Только не на этот белый ковер! Его не отмыть!
— Ты помылась.
— Конечно.
— Зачем?
— Что значит зачем? Вы же сказали, что я должна идти мыться.
— Катя, я такого не говорил.
— То есть вы сказали «можешь приступать»!
— Да, я имел в виду уборку в моей ванной комнате.
— Что? Уборку?
— Ну да, уборку, а ты что подумала? Я на пробежку. Приготовь ужин и да, ванну все-таки помой. У меня нет домработницы. Я не люблю чужих в своем доме, поэтому убираюсь сам и нечасто. Но теперь это будешь делать ты.
— Я? — не верю своим ушам.
— Перчатки на кухне под раковиной. Холодильник забит продуктами. Катя, я с пробежки буду очень голоден и мне все равно, что ты приготовишь, главное сытно, много и вкусно. Только, пожалуйста, поживее вклинивайся в свою новую работу, потому что когда я голоден, я очень несдержан.
22 Катя
Я предполагала, что позор близок, но не знала, что его конфигурация будет именно такой!
Выбегаю из его комнаты, до того как он двинулся с места. Держу на себе сырое полотенце, которое норовит упасть так же быстро с моей троечки, как и моя гордость.
Позорище. Он всего лишь один раз предложил мне перепихон, а я взяла и расписала со скорости света в своей голове жизнь содержанки!
Ну, дура же, дура!
Думая о том, что Грэх свалил на пробежку, я тянусь за рюкзаком. Одной рукой придерживаю полотенце, другой, прижимая к себе свой любимый пыльник, пытаюсь расстегнуть молнию.
Махровый влажный гад решил-таки упасть. Но почувствовав на себе мужской взгляд, я выпустила из рук рюкзак, а полотенце решила оставить при себе. В секунду пол становится мерцающим, и все из-за несколько десятков блестящих упаковок незалетайки.
— Да ты, я смотрю, готовилась тщательно.
— Это не мои! — поспешила оправдаться. Плюс один в копилку позора. Как я вообще допустила их появление в моем рюкзаке, да еще и в таком количестве?
— А чьи же?
— Юлькины! Она положила мне их!
— Многовато будет, — парирует невозмутимо, отчего становится еще больше стыдно. — Мне придется постараться, чтобы не разочаровать тебя.
Он это серьезно?
Юлька, сучка, да что тебе икалось во время секса! И не только икалось!
Сижу на полу, сжимая полотенце на груди, и боюсь взглянуть на Александра. Ну, Божечка? Что еще ты для меня приготовил? По-моему, ты уже по всем фронтам, как бульдозер вдавил меня в асфальт позора.
— Я не собирался с тобой сегодня заниматься сексом.
— А когда? — голос такой, словно я разочарована. Меня действительно интересует, когда это случится?
Я мастерски себя топлю. Интересно, есть ли где-то курсы, как прокачать свою уверенность, чтобы не упасть лицом в грязь, когда ты почти что голая перед оборотнем.
— Разочарована?
— Я думала я здесь за этим.
— Ты здесь за тем, что бы делать то, что я говорю. Встань уже наконец с пола! — хватает за локоть и резко тянет на себя. Я не успеваю сказать, что мне больно оттого, с какой силой его пальцы сжимают мою руку. — Боишься меня?
— Нет.
— Не ври, — отвечает озлобленно. В его голосе нет ни капли мягкости, как и в его касаниях и во взгляде.
— Теперь да, — отвечаю глядя в его глаза. — Боюсь. Боюсь, когда вы так смотрите на меня, будто хотите убить. Боюсь, потому что не знаю, что в вашей голове. Вы кажетесь холодным как сталь, во всем показывая свое безразличие, в другое мгновение меняетесь, готовы своим взглядом испепелить любого, кто рядом с вами, но, мне кажется, я видела и другую вашу сторону. Нежную, добрую. Возможно, это была всего лишь иллюзия. Я не знаю вас настоящего, Александр, и это пугает меня сильнее, чем то, насколько близко вы стоите сейчас ко мне.
Оборотень ослабляет хватку, но не отпускает, словно у меня есть шанс сбежать. Но смотрит по-прежнему дико, неутолимо, ненасытно и с тем же слишком опасно для такой, как я.
Чувствую себя пойманной жертвой. Мне больше не убежать, не скрыться, ведь я в лапах зверя. Добровольно пришла. Никто не заставлял. Сама так решила.
Опускаю взгляд. Пропускаю через все тело холод. Болезненный, неприятный. Чувствую, как мурашки накрывают плечи, которые, дрогнув, опустились, не в силах держать натиска этого мужчины.
Он так близко ко мне, я слышу его дыхание, чувствую жар, исходящий от его тела и запах. Странный, будоражащий внутри все чувства, запах лидера, с которым ты можешь быть под защитой. Но он опасный и манящий.
Почему так? Почему всё, что так запретно, манит? Притягивает к себе с такой силой, что ты словно помешавшись, не можешь даже возразить, хоть и знаешь, насколько это опасно для жизни.
***
И еду ему готовь, и вещи стирай, и полы мой! Унитаз и плитку в ванне чисть! Я кто ему вообще?
Думала ли я, получая диплом, что буду работать уборщицей у оборотня?
Надо бы прогуглить услуги клининговых компаний. Дом-то не маленький.
— Ты вот тут пятно пропустила, — тычет мыском в мыльный след на паркете. Сидя перед ним на коленях, я поднимаю голову, поджав губы, чтобы не дай бог в ответ ему ничего не сморозить.
— Вижу!
— Не халтурь, три тщательнее. Еще в гостиной не забудь.
— Не забуду! — сжав тряпку тру
