посольства, были выстроены уже после Восстания, так что здесь имелись электрические лампы, странно смотрящиеся рядом с традиционными матрасами-татами и жаровнями. Ставни в тесной комнатке Ито были плотно закрыты и к тому же дополнительно загорожены футонами, чтобы ни один, даже самый крохотный лучик утреннего солнца не смог пробиться внутрь.
– Я помню, о чём мы говорили, – продолжил Мизуками, – о том, что может взбрести в голову немцам, если они узнают про тех существ, обитающих в Западных горах, – кем бы они там ни были. Вражьи уши торчат повсюду, однако вызвать доктора просто необходимо.
– Моя жена – медик. – Эшер подошёл к подушке, чувствуя сквозь ткань чулок мягкость шерстяного коврика, и опустился на колени: – Может быть, вы позволите ей осмотреть Ито-сана? – Он мягко подцепил лицо самурая под подбородок, заставляя слегка поднять голову. Ито вздрогнул, когда пальцы Джеймса осторожно коснулись распухших скул и челюсти. Его кожа горела огнём, а под бинтами, обтягивающими левое предплечье и бок, виднелись признаки сильного воспаления.
В уголках губ телохранителя темнела кровь. Небольшой тазик рядом с подушкой был полон скомканных кусочков марли, пропитанных красным.
Карлебах, остановившийся у порога, закрыл лицо руками.
– Я распоряжусь, чтобы её привели сюда. – Мизуками отошёл к двери, коротко переговорил с дожидавшимся в коридоре слугой и, вернувшись к Эшеру, снова опустился на колени.
– Вы видели, какие раны получил Ито-сан, – добавил он, понизив голос до шёпота, – кожу на руке и на боку рассекли до мяса. Когда он отрубил голову тому тенма, – слово, которым граф называл яо-куэй, означало «демон», – он с головы до ног перепачкался в его крови. Я опасался инфекции, переносимой на когтях и зубах. Но раз уж так вышло, что зараза попала в его кровь, значит, теперь он и сам превратится в такое существо? Они ведь именно так размножаются?
«Заражением крови», сказал тогда Исидро. Как вампиры.
Эшер коротко оглянулся на Карлебаха. Старик негромко застонал, но ничего не ответил.
– По крайней мере, так я слышал.
– От кого вы это слышали? – Узкие глаза Мизуками гневно сверкнули. – Вы упоминали некие легенды – о чём именно в них говорилось? Где эти существа обитают, где они обитали раньше, где…
Ито закряхтел и что-то тихо пробормотал по-японски, словно самому себе. С его губ закапала кровь – тонкую кожу рассекли удлинившиеся клыки. Мизуками крепко обнял молодого человека за плечи, потерянно глядя перед собой.
– Ито… – тихо зашептал он. – Ито-кун…
– Они обитали в Праге, – ответил Эшер, – около пяти столетий. Насколько удалось выяснить, они живут в древней канализационной системе и в лабиринте подземных тоннелей под Старым городом. И больше нигде не появлялись – по крайней мере, до прошлой зимы.
Мизуками поднял руку и с неимоверной осторожностью погладил телохранителя по лицу – то жутко опухло и побледнело в тех местах, где размягчались и вытягивались сухожилия.
– Вчера вечером я слышал, как он расхаживает по комнате, – прошептал граф. – А утром перед этим он жаловался, что слышит в голове какое-то бормотание – не голоса, но смутный гул, похожий на трепет крыльев мотылька, на пение призраков, заставляющих его метаться из угла в угол, требующих то убивать, то убегать, то позволить им завладеть его разумом. Ки о цукете, Ито-кун, – он крепче сжал плечи самурая.
«Не теряй крепости духа».
Эшер оглянулся через плечо на дверь – старый профессор по-прежнему не двигался с места.
– Что-нибудь можно сделать?
– Нет, – хрипло откликнулся Карлебах.
– Даже замедлить этот процесс никак нельзя? Или остановить на какое-то время? У вас ведь столько наработок и рецептов…
– Нет! – рявкнул Карлебах и, распахнув дверь, бросился вон из комнаты, едва не столкнувшись с Лидией, которая как раз в эту минуту заходила в коридор в сопровождении слуги. Протиснувшись мимо нее, Карлебах почти бегом удалился прочь.
– Профессор? – недоумённо оглянулась Лидия.
– Заходи, – позвал Эшер. – Этому человеку нужна твоя помощь.
Лидия поспешила в комнату и, не обращая внимания на присутствие посторонних, натянула очки.
– О господи…
Шурша нижними юбками, она опустилась на колени и открыла медицинскую сумку.
– Граф Мизуками, – подал голос Джеймс, пока Лидия возилась с инструментами, – позвольте представить вам мою жену, доктора Эшер…
Мизуками и Лидия обменялись дежурными кивками. Пока она осматривала лицо и рот Ито, граф тихо пересказал ей то, о чём уже рассказывал Эшеру, включая подробности пятничного вечера. Лидия проверила давление и пульс, осмотрела руки молодого самурая – кутикула на пальцах кровоточила, потому как ногти уже начали твердеть и удлиняться, – а затем заглянула в зрачки. Ито, судя по всему, ничуть не беспокоил электрический свет, даже когда его направляли прямо в глаза.
Ему причиняло боль только солнце.
Однако, когда Лидия потянулась снять с него бинты, молодой человек неожиданно оттолкнул её с такой силой, что она рухнула на матрасы. Вскочив на ноги, он бросился в угол комнаты, а когда Мизуками попытался догнать его, обернулся и что-то закричал на японском.
Граф молча выслушал его, сочувственно глядя, и Ито, дрожа всем телом, добавил ещё несколько слов – тихо и отчаянно. Мизуками ответил – и Ито проговорил что-то ещё, и теперь в его голосе слышалась агония. Эшер с жалостью и отвращением понял, что это последние слова, которые самурай произносил, будучи в здравом уме и трезвой памяти. А затем он повернулся лицом к стене, медленно опустился на колени, а после и вовсе скукожился, свернулся калачиком в самом дальнем углу, куда не доставал свет солнца.
Охваченная ужасом и жалостью, Лидия шагнула было к нему, но Джеймс удержал её.
Мизуками опустился на колено, разглядывая телохранителя, а затем вернулся к Эшерам, замершим возле подушки и тазика с окровавленными тряпками.
– Он спит.
На несколько долгих мгновений в комнате повисла тишина. Атташе хорошо умел держать лицо, но и ему требовалось время, чтобы справиться с бурей в душе.
– Что он сказал? – негромко уточнила Лидия.
– Он сказал: «Они зовут меня, они захватывают мой разум, я больше не могу им противиться».
Эшер с женой переглянулись. Им обоим доводилось познакомиться со способностью некоторых вампиров проникать и даже изменять сновидения живых. И нашёптывать им всякие мысли.
– Как только стемнеет, он попытается выбраться, – тихо проговорил Эшер. – Не сегодня, так завтра. Он будет стараться воссоединиться с ними. Мне жаль.
Мизуками едва заметно кивнул.
– Тут уж ничего не поделаешь.
– С вашего позволения, граф, я хотел бы последовать за ним, когда он отправится в путь. Я хочу выяснить, нет ли их в городе.
– Весьма мудро с вашей стороны, Эшу-сенсей, – откликнулся Мизуками равнодушно-усталым тоном.
– До тех пор, полагаю, стоит держать Ито-сана взаперти.
– Безусловно. Я сделаю всё, как вы скажете. Благодарю вас, – граф низко поклонился. – И вас также, доктор Эшу, – следующий поклон предназначался Лидии. Тёмные глаза Мизуками за толстыми стёклами очков и сами как будто остекленели – чувствовалось, как он старательно прячет все мысли и чувства, клокочущие
