— Если Павел Мартун пожелает поединка, так тому и быть. Павел пострадал, ему и условия выдвигать.
Ага, свернул дискуссию, как же.
Одна часть электората с решением командира соглашалась — да-да-да, это справедливо! Лучшие бойцы гарнизона нападают на салагу, да еще с ножом. Бесчестие сие! И надо еще разобраться, полезли бы они к этому Павлу, если бы его щена была рядом. Очень сомнительно, господа, очень сомнительно. Любой нгурул порвет за свою пару, а большой или маленький — вот уж неважно. Над одиночкой втроем куражиться — то достойно наказания.
Другая часть безликих черномундирников вещала, что да-да-да, поединку быть! Хочет новичок или не хочет. Еще чего не хватало — на его условиях! Он салага, да еще иномирянин, а значит, права слова не имеет. Где это видано — переселенец в наездниках? Его дело — поклониться пониже да отойти подальше, а он попер против лучших бойцов, жалкий недоумок! Мало ему наваляли, пусть еще наваляют! Дорогу настоящим наездникам он заступить посмел!
— Варгу было сказано, что новичок выполняет мой приказ, — лениво и очень тихо заявил лавэ. — Так что? Мне Варгу сразу повесить за неповиновение или тоже на поединок вызвать? — По тону было понятно, что исход будет тот же, просто метод достижения результата другой. Отношение командира к ситуации было предельно ясным. Виновны!
Для Ольги в этих высказываниях было что-то патологически неправильное. Поединок чести? С кем? С насильниками? Может, она как-то неточно интерпретирует слово «честь»? Черт бы побрал эту разницу менталитетов! Если не знаешь, нужно спросить. Ольга дала понять Свапу, что груминг закончен, пронаблюдала, как вожак деликатно развернулся и потопал к своему вольеру, потом аккуратно тронула за рукав ближайшего черномундирника.
— Скажите, пожалуйста, а в кодексе по этому поводу что написано?
Наездник повернул к Ольге свой безликий лик. Враждебности в парне не чувствовалось, только молчаливое недоумение. Казалось, что ответа уже не дождаться, но через долгую минуту он зашептал:
— Ничего не написано.
Теперь в недоумение впала Ольга. Чтоб правила поединков и не расписаны? В России, помнится, дуэльный кодекс был законом, имперским на минуточку, и насчитывал более пятисот пунктов. Кто, с кем, как, когда, по какой причине… При выполнении всех условий убийство на дуэли не считалось преступлением. Как-то так.
— А что написано?
Парень явно не понимал сути вопроса.
— У нас кодекс неписаный. — Интэ Дрири воспользовался отсутствием Свапа и подошел ближе. — Госпожа туэ иномирянка, переселилась совсем недавно, — счел нужным пояснить медикус собеседнику Ольги, — многих тонкостей знать просто не может.
— Я понимаю, — проявил вежество наездник, а Оля стояла, по-бабьи прижав ладошку к щеке и приоткрыв рот. То самое ощущение, которое в народе называется «пыльным мешком стукнули». Только от пыльного мешка едва ли может случиться такая мыслительная контузия: неписаный — это из уст в уста, что ли? Как анекдоты?
— То есть, — осторожно начала Оля, ни к кому не обращаясь, — ознакомиться я с сим опусом никак не смогу? Потому как правила эти нигде не записаны?
— Да что там записывать? — неподдельно изумился безликий наездник. Ольга прищурилась — ей надоело смотреть в это Сальвадордалиевское аниме вместо лица, и она решилась. Дремавшая Тыря вяло поднялась, обошла наездника почти впритирку, плюхнулась перед ним на попу и уставилась в лицо косенькими сонными глазками. Ни дать ни взять — благовоспитанная собачка, выполняющая команду «сидеть». Наездник попятился от неожиданности. Малышка очаровательна, слов нет, но крови человеческой уже отведала. Парень осторожно повернулся к женщине — щена вроде как сейчас при ней? Ольга вела себя странно — смотрела в никуда, очень сосредоточенно смотрела. Даже чуть нахмурилась и на вопросительно-призывный взгляд собеседника не реагировала никак. Через десяток-другой ударов сердца она отмерла и вполне дружелюбно пояснила:
— Простите. Неприятно беседовать, когда у человека вместо лица вот это… — Ольга быстро-быстро помотала перед своим носом растопыренной пятерней. — Наверное, это не по правилам, кодекс Корпуса мне прочесть пока не довелось, но я не утерпела — посмотрела на вас глазами Тыри. Вы очень симпатичный юноша.
— Туря — это щена? Ее глазами?
— Тыря. Потому что она ворчит «тыр-тыр-тыр». А про остальное я вам потом расскажу, если мы подружимся. Так что там с кодексом?
— О, извините. Там все просто:
Маг может бросить вызов другому магу, если счел себя оскорбленным или же счел другого мага нарушителем запретов. Во втором случае предпочтительнее обращение в совет магов.
Между сражающимися не может быть разницы в силе дара больше, чем в один уровень, иначе это убийство.
Перед схваткой должны быть названы все виды дара обладателя. Если разница больше, чем в один, это убийство.
Применение защитных артефактов допустимо при специальной договоренности. Применение артефактов иного назначения недопустимо, иначе это убийство.
Маг при желании может принять вызов от бездарного, но магию использовать не имеет права. Иначе это убийство.
— И все? — удивилась землянка. Писаные законы в хвост и в гриву нарушают, а уж неписаные… — Про уровень дара я сообразила, а про вид дара поясните.
Первым понял суть вопроса медикус.
— Вид дара — это навык манипулирования силой, Оля. У меня целительство и немного стихий. Я предпочитаю воздух. Ну и бытовое на примитивном уровне. Я считаюсь двухдарным, потому что бытовое немного есть у всех.
— А у меня земля. И ментал, само собой. Я тоже двухдарный, — поддержал беседу наездник, в его голосе слышалась улыбка
— А я, значит, полударная, — улыбнулась Ольга, но суть шутки пояснить не успела — наездники вокруг командира расшумелись, но их перекрыл голос лавэ:
— Отставить споры! Я считывал воспоминания новичка и готов прямо сейчас предъявить обвинение. Как минимум Варгу проигнорировал мой приказ, причем дважды. Во-первых, не отправился под арест, а во-вторых, ему было сказано, что Мартун выполняет мой приказ. Мой, шельмы вас всех перелови! Далее. Нападение на человека в форме наездника карается смертью, это непреложный закон для любого, и вам это известно. Варгу перешел границы и будет наказан.
— Варгу из хорошей семьи, он не обязан верить какому-то переселенцу, — раздался подозрительно внятный шепоток.
— Обязан. — Шенол безошибочно повернулся на голос. — Потому что все мы здесь — государевы слуги. Все в равных условиях. А что до семьи… — Раим совершенно по-нгурульи оскалился. — Варгу — маг во втором поколении, кажется?
— А переселенец даже еще магом не признан!
— А переселенца зовут Павел Мартун, — лавэ говорил тихо и как-то зловеще ласково, — и принадлежит он к роду Шенолов, потому что я его официальный опекун, ибо он несовершеннолетний. Все документы на попечительство, заверенные двойной королевской печатью, лежат в моем сейфе. — Упала такая тишина, что стало слышно дыхание Тыри. — Еще претензии к происхождению новичка есть? Значит, поединкам быть. Я как опекун даю дозволение. Один на один и без магии. Все по закону. Несогласные есть?
