находиться всюду одновременно. Однако, чтобы правильно управлять, он обязан знать все, что делается в его государстве. Единственным выходом из этой ситуации является неуклонное следование Дао, которое объемлет все, существует всюду и на все воздействует. Снова и снова повторяется правило органической взаимосвязи с Дао и с дэ, связующих в единое целое любые события, любые отношения, любые проявления жизни.
«Если кто-нибудь силой пытается овладеть страной, то, вижу я, он не достигает своей цели. Страна подобна таинственному сосуду, к которому нельзя прикоснуться. Если кто-нибудь тронет его, то потерпит неудачу. Если кто-нибудь схватит его, то его потеряет»[243]. Не случайно в Китае боялись перемен и всячески им сопротивлялись. У многих народов существовала и существует пословица: чем больше перемен, тем больше остается все по-старому. И действительно, огромное количество революций, восстаний и войн, которые проводились во имя свободы, не достигали своей цели, и человек по-прежнему оставался несвободным, поскольку всегда находились новые и новые, все более совершенные методы и средства его закабаления.
Лао Цзы
Лао Цзы
Даосизм отличается исключительным миролюбием и ненавистью ко всякого рода насилию, войнам, использованию военной силы для порабощения других народов и стран, поскольку это в конце концов обращается против самих инициаторов применения насилия. «Кто служит главе народа посредством дао, не покоряет другие страны при помощи войск, ибо это может обратиться против него. Где побывали войска, там растут терновник и колючки. После больших войн наступают голодные годы. Искусный (полководец) побеждает и на этом останавливается, и он не осмеливается осуществлять насилие. Он побеждает и себя не прославляет»[244]. Побеждать противника следует всевозможными мирными средствами, а военную силу применять надо только в исключительных случаях. Так, китайские императоры часто практиковали мирные способы решения конфликтов или завоевания других народов: они не только не облагали эти народы данью, но напротив, сами платили им, чтобы те официально признавали их власть.
Даосы всегда резко отрицательно относились к войску как средству насилия над народами и странами: «Хорошее войско — средство, (порождающее) несчастье, его ненавидят все существа. Поэтому человек, следующий дао, его не употребляет. Благородный (правитель) во время мира предпочитает быть уступчивым (в отношении соседних стран) и лишь на войне применяет насилие. Войско — орудие несчастья, поэтому благородный (правитель) не стремится использовать его, он применяет его, только когда его к этому вынуждают. Главное состоит в том, чтобы соблюдать спокойствие, а в случае победы себя не прославлять. Прославлять себя победой — это значит радоваться убийству людей. Тот, кто радуется убийству людей, не может завоевать сочувствия в стране. Благополучие создается уважением, а несчастье происходит от насилия… Если убивают многих людей, то об этом нужно горько плакать. Победу следует отмечать похоронной процессией»[245]. По существу, в любой войне нет победителей и побежденных, а есть только побежденные уже хотя бы потому, что обе стороны допустили развязывание этой войны. Однако если война состоялась и одна из сторон вышла победителем, то при праздновании победы нужно плакать и печалиться не только по своим воинам и мирным жителям, погибшим в этой войне, но и по тем невинно убиенным с вражеской стороны, которых власть имущие вовлекли в эту бойню.
Следование Дао — гарантия покоя и процветания как для народа и страны, так и для знати и правителя. «Дао вечно и безымянно. Хотя оно ничтожно, но никто в мире не может его подчинить себе. Если знать и государи могут его соблюдать, то все существа сами все становятся спокойными. Тогда небо и земля сольются в гармонии, наступят счастье и благополучие, а народ без приказания успокоится»[246]. Стремление к покою и гармонии пронизывает не только учение даосизма, конфуцианства и буддизма, но всю духовную культуру Китая, все китайское общество в его историческом развитии. Это можно видеть в настоящее время, когда Китай не только избегает всякого рода вооруженных конфликтов, не говоря уже о войнах, но он избегает даже участия в различного рода военных блоках, поскольку считает, что покой и гармония могут быть достигнуты только мирными средствами.
В конечном счете все побеждается недеянием, исходящим из Дао.
Политические максимы основываются в даосизме на недеянии, единстве и небытии. Что касается небытия, то имеется четкое определение его: «В мире все вещи рождаются в небытии, а бытие рождается в небытии»[247]. А категория единства лежит в основе социально-политического устройства: «Благодаря единству небо стало чистым, земля — незыблемой, дух — чутким, долина — цветущей и начали рождаться все существа. Благодаря единству знать и государи становятся образцом в мире… если знать и государи не являются примером благородства, они будут свергнуты. Незнатные являются основой для знатных, а низкое — основанием для высокого. Поэтому знать и государи сами называют себя “одинокими”, “сирыми”, “несчастливыми”. Это происходит оттого, что они не рассматривают незнатных как свою основу. Это ложный путь»[248]. Ясно, что здесь речь идет о единстве знати и народа, о том, чтобы знать не только не презирала народ, а напротив, всюду искала бы то, что ее объединяет с ним, чтобы она опиралась на народ в своей деятельности. Именно тогда государство и общество будут прочными и гармоничными.
Естественно, особенное значение опять-таки уделяется категории недеяния, которое по существу лежит в основе ряда других категорий, таких, как единство, гармония, покой и другие.
В даосизме исключительно важное значение имеет образ совершенномудрого, обладающего необыкновенными качествами: «Не выходя со двора, можно познать мир. Не выглядывая из окна, можно видеть естественное дао. Чем дальше идешь, тем меньше познаешь. Поэтому совершенномудрый не ходит, но познает (все). Не видя (вещей), он проникает в их (сущность). Не действуя, он добивается успеха»[249]. Как в древнегреческой философии считалось, что многознание уму не научает, так и в даосизме знание многих вещей не означает познание и сути, ибо суть вещей постигается мудростью, а мудрость дается от следования совершенномудрого по пути Дао.
Сердце совершенномудрого является как бы единством всех сердец всего народа, об интересах которого он постоянно думает и печется, и о благополучии и благоденствии которого он всегда заботится: «Совершенномудрый не имеет постоянного сердца. Его сердце состоит из сердец народа»[250]. Именно на этой основе воспитываются такие качества, как добродетель и искренность.
От совершенномудрого зависит состояние общества и благополучие народа и государства, и это должно осознаваться самим совершенномудрым. «Поэтому совершенномудрый говорит: «Если я не действую, народ будет находиться в самоизменении; если
