Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 147
последние два-три десятилетия сотнями беглых вилланов. Повстанцам оказывала поддержку даже часть зажиточных горожан, в том числе и два члена городской управы, Хорн и Сибайл. В четверг 13 июня сторонники восстания открыли повстанцам вход через лондонский мост и Олдгейт, так что вилланы беспрепятственно хлынули в город и полностью овладели им.
Дворец Джона Гонта «Савой» был сожжен, однако особенных беспорядков в городе не случилось. Лидеры повстанцев старались предотвратить грабежи, а если они и происходили, то в основном по вине городской голытьбы. Король и его правительство укрылись в Тауэре, а в пятницу встретились с восставшими в Майл-Энде и пообещали удовлетворить все их требования. Почти в это же самое время был взят Тауэр, государственный казначей и архиепископ Садбери, которого, как канцлера, восставшие сочли виновным в установлении подушного налога, были казнены. На следующий день началась расправа с живущими в Лондоне фламандцами. Возможно, что зачинщиками этих бесчинств стали лондонцы, ибо мятежных крестьян не интересовала чисто местная вражда.
После встречи с королем в Майл-Энде большая часть крестьян вернулась домой, посчитав, что их дело выиграно. Другие же, кто отдавал себе отчет в том, что правительство хитрит и лишь тянет время, остались, дабы удостовериться, будут ли исполняться данные королем обещания. Именно с этого момента восстание начало проявлять неизбежную для крестьянского бунта слабость. Крестьяне могли объединиться на достаточно долгий срок, чтобы нагнать страху на правящие классы, но они не имели возможности осуществлять постоянный контроль над политикой правительства.
Создание крестьянского государства было невозможно, потому что крестьяне рано или поздно должны были разойтись по своим деревням, предоставив лордам управление государственной машиной.
В субботу король во второй раз встретился с предводителями повстанцев в Смитфилде, и во время переговоров, при обстоятельствах так и не выясненных, один из приспешников Ричарда убил их представителя Уота Тайлера. Королю удалось предотвратить немедленное столкновение только тем, что он поспешил подтвердить свои обещания, данные в Майл-Энде. После этого мятежники покинули Лондон, большая часть разошлась по домам, и лишь немногие, более дальновидные, стали готовить народ в провинциях к сопротивлению.
Хотя центром восстания был Лондон, оно отнюдь не ограничилось одними внутренними графствами. Восстала вся Англия к югу и востоку от линии, проходящей от Йорка до Бристоля. Крестьяне громили поместья и расправлялись с особо ненавистными им помещиками и судьями. Больше всего пострадали монастыри, которые менее всего уступали требованиям вилланов перевести их на денежную ренту. Было разграблено аббатство в Сент-Олбансе. В Бери на рыночной площади выставили голову настоятеля монастыря, а рядом с ним голову верховного судьи. Даже после того, как повстанцы покинули Лондон, утихомирить народ в провинциях все еще было непросто.
Между тем знать и ее приспешники, которые попрятались во время восстания, собрались теперь в Лондоне и готовили расправу. От обещаний, дважды данных королем, отреклись, так что простые люди Англии познали на горьком опыте (и не раз), как неразумно полагаться на честность своих правителей. Королевская армия прошла кровавым маршем по взбунтовавшимся районам. Людей сотнями казнили по приговору суда и без него, и, когда жители Уолтема стали просить об исполнении данных королем обещаний, им грубо ответили: «Вы – рабы, рабами и останетесь».
Но хотя восстание потерпело неудачу, полного возврата к прежним порядкам не произошло. Землевладельцы были страшно напуганы. В 1382 г. парламент установил новый подушный налог, распространявшийся теперь только на землевладельцев по причине «обнищания страны». В 1390 г. пришлось отказаться и от попытки удержать на прежнем уровне заработную плату рабочих, когда новый Устав о рабочих предоставил мировым судьям право фиксировать размеры заработной платы в своих районах в соответствии с уровнем преобладающих цен.
Еще несколько десятилетий после 1381 г. были свидетелями ряда мелких восстаний, и союзы вилланов продолжали оказывать давление, требуя более высокой оплаты труда и замену повинностей на денежные выплаты. Коммутация неуклонно продолжала распространяться все шире, и XV в. стал, по-видимому, веком наибольшего благосостояния трудящегося населения сельской Англии. Систему открытых полей постепенно начали вытеснять компактные фермерские хозяйства. Этот период отмечен медленным понижением цен, слегка завуалированным уменьшением веса серебра при чеканке монет, так что реальная заработная плата рабочих оставалась, вследствие этого, высокой и имела тенденцию расти.
Эти благоприятные условия являлись результатом не столько восстания, сколько общей экономической тенденции, однако восстание дало крестьянам новое ощущение независимости и сознания своей силы и общности как класса. После 1381 г. стало еще очевиднее, чем после Креси, что правящий класс не может и дальше обращаться с ними без определенного уважения, проистекающего из весьма реального страха. Крепостной стал свободным фермером или наемным рабочим.
7. Политическое значение ереси лоллардов
В первые несколько столетий после падения Римской империи церковь оставалась единственной хранительницей знания и традиций античной культуры. Ее монастыри являлись центрами обучения, как правило не слишком высокого по качеству, но выделявшегося среди окружающего их невежества. Крупные монашеские ордена, такие как Бенедиктинский, Клюнийский и Цистерцианский, не только помогали постигать премудрости науки и искусства, но также давали знания в области сельского хозяйства и техники. Однако к XIV в. влияние церкви пошло на спад. Церковники уже в целом не пользовались уважением, поскольку часто не заслуживали его. На то имелся целый ряд причин, как общих для всех стран, так и относящихся исключительно к Англии.
Первая причина была прямым результатом того влияния, которое завоевала церковь в Темные века европейской истории и которое она употребила на приобретение огромных поместий и богатств. Поскольку монашеские ордена стали крупными землевладельцами, они перестали быть чем-то особенным и сделались объектом ненависти народа наравне со всем классом угнетателей. По причине колоссальных земельных богатств церкви были составной частью феодальной системы и разделяли ее упадок.
Сбор церковной десятины был другим постоянным источником недовольства, и даже бытовало мнение, что священников больше интересует десятина, чем наставление и утешение душ своей паствы. Справедливость такого мнения подтверждается списком крестьянских грехов, типичных для составления пособия священникам, которые выслушивали исповеди. Первым в этом списке числился отказ платить десятину, и два следующих греха состояли в неуплате десятины в срок и полностью. Почти все остальные девятнадцать грехов заключались в нарушении церковных правил или в неуплате податей и неисполнении повинностей лорду манора.
Некий средневековый писатель выражает общее мнение, когда говорит: «Я видел, как священник поет и отправляет мессу. Это были деньги, что пели, и это были деньги, что скандировали в ответ. Я видел, как он смеялся в рукав над людьми, которых он обманул».
Трудно утверждать, что церковь была сильнее коррумпирована и развращена в XIV в., чем в прежние времена, но ее
Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 147
