не в тюремной робе, как могло бы быть, а с газонокосилкой наперевес. Приятно, что есть такие люди, готовые прийти на выручку по первому же зову, как он. И есть такие люди, как Вадим Вадимович, пусть и не с самым лучшим имиджем и репутацией, но все же способные на добрые поступки. И хотя траву Серега стриг медленно и неровно, он занимался полезным, действительно полезным делом.
Мне захотелось вознаградить его за мучения. И так как общественность вряд ли бы одобрила распитие спиртных напитков в рабочее время, пришлось обойтись мороженым.
На этот раз Серега не стал делать вид, что мы не знакомы, а, напротив, очень обрадовался нам.
— Парни, спасибо, спасибо вам!
— Да брось, Серег. Какой спасибо. Из-за нас ты, можно сказать, и загремел. И потом, все равно не мы, а Вадим Вадимович тебя вытащил.
— Мэр, что ли?
— Ну.
— Ну все, теперь точно пойду на выборы. Проголосую за него обязательно.
Погода была прекрасная. Светило яркое солнце, пахло свежескошенной травой, мы ели мороженое и улыбались. Четыре, можно сказать, здоровенных лба (Марк тянул на такое звание с натяжкой) ели мороженое, которое было вкусным, как в детстве, если не вкуснее, и липким, и тут появился он.
Персонаж. Совсем как во сне. Невысокий, лысеющий парень лет двадцати семи, со щербинкой между зубов и мощными ладонями. Он шел в быстром темпе, сильно размахивая руками и что-то бормоча под нос.
— Снимай, снимай скорее! — затормошил я Марка.
— Кого? — Уставился он на меня, как двоечник на учителя, вызвавшего его к доске. У него даже мороженое капнуло от возмущения на землю.
— Его снимай, че тупишь?
— Да нужен он.
— Снимай, я сказал! — И мы побежали.
Заметив нас, он обернулся и тоже прибавил ходу. Бежал и оглядывался, бежал и оглядывался, и вдруг как шмякнется об столб. Надо его с Валентиной, что ли, познакомить? Но, к счастью, все закончилось не так уж страшно: ни выбитых зубов, ни гематом на пол-лица, ни сотрясения мозга. Он продолжал что-то бормотать. Я прислушался.
— Сам ты косой, нет, сам ты косой, нет, сам ты косой, нет, сам ты косой.
Но встав на ноги, он замолчал и стал внимательно нас разглядывать.
— Это чего это вы тут? — наконец улыбнулся он.
— Да так, снимаем.
— Это меня это снимаете?
— Сейчас да.
— А зачем это вы меня снимаете?
— А вы разве нас не знаете?
— Нет. Иду себе, это, никого не трогаю. А тут раз, как это, побежите.
— Мы же «Сан Саныч пикчерз». Нас весь город знает. — Саня даже на пару сантиметров выше стал казаться.
— Кино снимаем. — Улыбнулся Марк.
— Кино? Это что, настоящее?
— Да.
Помреж с оператором с трудом сдерживали смех, понятно, что они приняли парня за слабоумного. А для меня было очевидным, что он просто на своей волне. Всегда и везде. И это наши проблемы, что мы живем на других частотах и слушаем иные радиостанции.
— Можно на «ты»?
— Можно.
— Отлично. — Я подал знак Марку, чтобы продолжил съемку.
Саня стал следить, чтобы посторонние не попали в кадр. А я задал первый из четырех вопросов:
— Веришь ли ты, что 21 декабря 2012 года будет конец света?
— Это когда будет?
— 21 декабря 2012 года.
— Это так быстро? — Почесал он затылок.
— Да. Так веришь?
— Абсолютно.
— А готов ли ты к апокалипсису?
— Апокалипсису — это чего?
— К концу света.
— А-а-а, это нет, конечно. Нет. Не готов же. А-а-а. — И он снова рванул со всех ног.
— За ним! — скомандовал я.
На этот раз он бежал гораздо быстрее и вовсе не оборачивался. Правда, быстро выдохся, остановился и повернулся к нам. А может, передумал. Молчал.
— Что ты будешь делать 21 декабря 2012 года?
— Я знаю, что я буду делать. — Но так и не ответил.
— Ну, допустим, а что самое важное в твоей жизни?
— Важное? Это... Это Таня... — И его глаза сверкнули, как падающие звезды, и прослезились.
Честно скажу, меня самого чуть в дрожь не бросило. Так просто и так сильно оказалось это его «Таня». Новиков вообще чуть не разрыдался. Вспомнил, наверное, про свою Снежану, Марк вспомнил про секретаршу Оленьку, а я вот не хотел вспоминать про Валентину. Ну, очень не хотел, просто катастрофически не хотел. А вспомнил.
Я стал расспрашивать, что за Таня, но он ни в какую. Вообще диалог разладился, и было уже как-то неудобно продолжать съемку, но я не мог успокоиться и на этом все закончить.
В итоге он все-таки сообщил, что зовут его Олег, что Таня теперь живет в Саратове и что он почти забыл про нее, но своими вопросами мы, «это, напомнили про нее», и теперь Олег места себе не найдет, если не увидит Таню до чертова конца света, и что он «абсолютно» не против, если мы будем следовать за ним с камерой. Мы договорились встретиться завтра, и он ушел, все так же размахивая руками. Впервые за долгое время, я искренне улыбнулся и копчиком чувствовал, что моя полочка делала в тот момент то же самое. А вот парни не разделяли моего оптимизма.
— Фрик какой-то.
— Во-во, твой сосед, товарищ режиссер, и то интереснее. — И поправил капюшон.
— Чем он интересней?
— Он хоть про инопланетян рассказывал, а этот что?
— Вот вы кретины. Любовь у этого. Любовь. А у нас будет круто — любовь и конец света. По-любому Канны выиграем. А ты, говорил сценарий, сценарий. Лучше жизни никто не напишет сценарий. Всех тронет такая история. Человек находит любовь, едет к ней в Саратов и погибает со всеми к чертям собачьим. А они еще и оба странные. Настоящая бомба.
— Ну, не знаю. Не знаю. — загундели оба в один голос.
А вечером Новиков узнал, что он свою любовь потерял. Снежана сказала, что их встреча была ошибкой, она поняла, что их отношения зашли в тупик и вообще у нее больше нет времени на их развитие. Теперь она снимается побольше Джессики Альба, а скоро так и вовсе заменит ее в Голливуде, так что не нужно ей звонить или искать с ней встречи, теперь если только сам Спилберг предложит
