Нас разделял зал, полный людей, но я ощутила его мощную энергию так ясно, словно он был совсем рядом. За прошедшие восемь лет отец постарел, но не растерял своей поистине королевской стати. Родовая магия текла в его крови с прежней неукротимой силой, хотя светлые волосы, привычно зачесанные назад, стали еще белее, а лицо расчертили новые морщины.
В какой-то момент мне показалось, что отец споткнулся. Потерял на мгновение равновесие, слишком поспешно повернув голову и устремив невидящий взгляд на собравшихся перед ним гостей. Словно… почувствовал кого-то особенного. Неужели… меня?
Я опустила глаза. Казалось, меня вот-вот разорвет от противоречивых чувств. Одновременно хотелось и не хотелось встречаться с отцом взглядом.
Лорд Бальдасарре Астерио быстро выпрямился. В одно мгновение он снова вернулся к прежнему величественному образу, и вряд ли хоть кто-то во всем зале сумел заметить эту секундную слабость, проявленную властителем земель Веньятты. Остановившись у кресла распорядителя бала, отец широко развел руки, привлекая внимание.
– Я рад приветствовать дорогих гостей на ежегодном весеннем карнавале, – эхом разнесся по залу хорошо поставленный, звучный голос лорда Бальдасарре. – Счастлив сообщить, что этот праздник для меня особенно радостен, ибо сегодня, – он сделал небольшую паузу, – сегодня я наконец вновь смогу обнять свою любимую дочь.
Сердце пропустило удар. Могло ли быть, что отец вот так, во всеуслышание, говорил обо мне? Я неосознанно выпрямилась, вытянулась словно струна, стараясь стать выше, чтобы, если – когда? – лорд Астерио назовет мое имя, он смог наконец увидеть меня воочию, разглядеть в этой пестрой толпе. Даже после стольких лет, проведенных в тюрьме без единой весточки из дома, я с горечью осознала, что все еще жду этого. Все еще надеюсь, что обо мне не забыли.
За оглушительным стуком крови в ушах я едва расслышала чьи-то размеренные шаги и перестук острых каблучков по отполированному паркету. Когда я вновь подняла взгляд на отца, рядом с ним рука об руку уже стояли двое. Двое, которых я не могла не узнать.
– Лорд Аурелио и леди Дарианна Меньяри прибыли к нам из Ромилии специально ради месяца карнавалов, – произнес отец.
Мой болезненный выдох утонул в шквале аплодисментов, которыми гости поприветствовали молодую пару. Из меня будто бы разом выбили весь воздух. Я отшатнулась, низко опустив голову и часто моргая, чтобы сдержать непрошеные слезы разочарования и обиды, такой же жгучей и болезненной, как и восемь лет назад.
Рука Паука легла мне на спину. Я вздрогнула, но он не убрал ладони – напротив, скользнул ею вдоль моего позвоночника, то ли ободряя, то ли лаская. Темная энергия мягко соприкоснулась с моей, успокаивая и согревая.
– Почему вы не сказали мне? – глухо спросила я. – Вы же знали… Вы не могли не знать… Так почему?
Главный дознаватель не стал отвечать.
Лорд Бальдасарре Астерио взмахнул рукой, подавая знак музыкантам, и те заиграли веселую мелодию второго танца. Я неотрывно следила за отцом и молодыми супругами, о чем-то негромко переговаривавшимися на возвышении. За восемь лет Дари превратилась в ослепительную красавицу, блистательную первую леди, какой всегда мечтала стать. Утонченная, изящная, с уложенными на ромилийский манер косами, в жемчужно-белом платье с изумрудной отделкой, сестра затмила всех девушек на этом балу. Она была до невозможности похожа на меня прежнюю. Такой, наверное, я могла бы стать, не случись той трагической встречи на балу-маскараде.
Сестра порывисто прижалась к отцу, а после заговорила, как всегда оживленно, сжимая большие ладони отца тоненькими пальчиками. Лорд Астерио слушал ее с терпеливым спокойствием. Аурелио обнимал Дарианну собственническим жестом – совершенно так же, как ту незнакомую леди десятью минутами ранее, и при виде того, как он развязно поглаживал сестру, позволяя руке спускаться намного ниже талии, меня передернуло от отвращения.
Завершив разговор, Дарианна с супругом спустились в зал к танцующим парам. Почти сразу же я ощутила ее робкое энергетическое прикосновение: сестра почувствовала мое присутствие. От Дари веяло искренней радостью без примесей брезгливого любопытства или отторжения, и на сердце немного потеплело.
Минуту спустя она протолкалась к нам и, прежде чем я успела предостеречь ее, заключила меня в крепкие объятия.
– Яни! – В глазах Дари плескалась надежда и тревога. – Яни, неужели это и правда ты?
Сестра потянулась к моей щеке, словно хотела ощутить тепло кожи, убедиться, что я действительно стою сейчас перед ней, живая и невредимая. Я заметила на ее тонком запястье змейку брачного браслета рода Меньяри с изумрудами-накопителями глаз, и перед глазами вновь промелькнул образ Аурелио, склонившегося к незнакомой девице. Внутри поднялась волна гнева, но я не позволила ей отразиться на моем лице, не желая расстраивать Дари.
Сестра поправила выбившуюся из моей прически светлую прядь, едва касаясь кожи.
– Ах, Яни, – и голос, и пальцы ее задрожали, – у меня сердце разрывается. Видеть тебя в таком положении, видеть тебя такой… Как это несправедливо! – Она наклонилась ко мне еще ближе, почти касаясь моего лица, и прошептала одними губами: – Ты должна быть на свободе. И я…
Сзади раздалось предупреждающее покашливание главного дознавателя. Дарианна вздрогнула от неожиданности, но, увидев Паука, открыто улыбнулась, сверкнув жемчужно-белыми зубами.
– Доминико! – просияла она. – Ты ли это? В такой одежде, – Дари окинула внимательным взглядом его форменный китель, – я тебя едва узнала. Серьезный, суровый… А ведь на балах принято веселиться.
Доминико Эркьяни. Почти бессознательно я повернулась, чтобы посмотреть на него, и вздрогнула, встретив мрачный взгляд главного дознавателя. Уголок его губ дернулся.
Паук решительно шагнул между нами, плечом оттесняя от меня сестру.
– Мы здесь по делу. Как вам, должно быть, известно, леди Меньяри, физический контакт с заключенными является грубым нарушением правил, – отрезал он.
Дари обиженно поджала пухлые губы.
– Яни – моя сестра. Мы одной крови, Доминико, и не виделись слишком долго. Слишком, слишком долго… И раз уж из-за твоих глупых правил я не имею права обнять ее, я хочу хотя бы поговорить.
Паук не сдвинулся с места. Дари бросила на меня умоляющий взгляд поверх его плеча, будто считала, что я могу как-то повлиять на своего строгого тюремщика, но я только пожала плечами.
Сестра разочарованно вздохнула.
– Что ж, – нахмурившись, холодно сказала она, – в таком случае, господин главный дознаватель, не буду вам мешать. Яни, мы с тобой обязательно еще увидимся, обещаю. Клянусь.
Она послала мне воздушный поцелуй, сердито фыркнула на Паука и, не прощаясь, растворилась в толпе, оставив мне лишь пустоту и глухую тоску в сердце. Несмотря на прошедшие годы, Дарианна, непосредственная и легкая, осталась почти такой же, какой я ее запомнила. Отчаянно хотелось еще одного глотка свободы, еще одного шанса переговорить с ней, обнять, вернуться хоть ненадолго в безмятежное детство…
