Старший лакей, которого я помнила еще с детства, проверял на входе приглашения. Увидев нас, он коротко кивнул двум охранникам, и те, предупреждающе положив руки на кобуры с тускло светящимся энергетическим оружием, встали по обе стороны от него, закрывая вход.
– Господин главный дознаватель, приветствую вас и вашу спутницу, – произнес лакей, делая заметное ударение на слове «господин». – Сожалею, но лорд Астерио сегодня не принимает. Если у вас назначена официальная встреча, спишитесь с секретарем милорда, и тот подберет для вас подходящую дату и время.
– Благодарю за совет, – сухо ответил Паук. – Но я прибыл не как должностное лицо, а как гость, приглашенный самим Бальдасарре Астерио и его супругой.
Сунув руку в карман, главный дознаватель извлек небольшой конверт, украшенный гербом рода Астерио. Старший лакей принял из рук Паука небольшое письмо и бегло прочел его.
– Прошу прощения, лорд Эркьяни, – невозмутимо исправился он. – Вы можете войти, милорд.
Паук не сдвинулся с места.
– Лорд Эркьяни со спутницей, – поправил он.
Очередь позади нас начала взволнованно перешептываться. Лакей недоверчиво оглядел меня, предсказуемо задержавшись на нарукавных нашивках. Он открыл было рот, чтобы что-то возразить, но, наткнувшись на выразительный взгляд главного дознавателя, промолчал.
– Лорд Эркьяни со спутницей, – кивнул он и сделал знак охранникам посторониться.
Мы вошли внутрь. Широкая лестница, заканчивавшаяся двумя полукружьями галерей, вела прямо к роскошному бальному залу. Повсюду были свечи, тысячи и тысячи свечей. Каждая позолоченная деталь настенных украшений, каждая высокая рама с пейзажами и парадными портретами лордов и леди Астерио сверкала и блестела так, что от бликов рябило в глазах. В честь весеннего карнавала дом был украшен букетами всевозможных цветов, и в воздухе витал нежный благоуханный аромат.
Огромный янтарный зал с высокими стрельчатыми окнами, через которые проникал мягкий вечерний свет, уже был полон гостей. Я почувствовала жадные, любопытные прикосновения чужой энергии. Меня узнавали, и я узнавала их. За драгоценными масками, расшитыми вручную кружевом, шелком и кристаллами, скрывались люди, знакомые мне по прежней жизни, и чувство, словно меня постоянно ощупывали призрачные пальцы каждого встреченного гостя, было почти на грани выносимого. На меня косились, меня обсуждали. И осуждали. Кто-то презрительно морщился, кто-то старался отойти подальше. От насмешливых взглядов и грубых касаний, пусть и не физических, нестерпимо хотелось отмыться.
Паука, казалось, нисколько не задевало столь откровенно неприязненное всеобщее внимание. Он уверенно шел вперед, пользуясь тем, что пестрая толпа торопливо расступалась перед нами. Мне осталось только стиснуть зубы, выпрямить спину, как подобает настоящей леди, и держаться рядом с главным дознавателем.
Я вдруг осознала, что Паук сегодня тоже оделся в черное. Несмотря на то что он прибыл на маскарад не как главный дознаватель Веньятты, а как лорд Эркьяни, он не стал надевать костюм, соответствующий его высокому положению, а так и остался в форменном кителе законника.
Странно, но это придало мне уверенности.
Паук занял место в стороне от основной толпы. Он обвел взглядом зал поверх голов гостей, отыскивая, верно, лордов Меньяри. Лицо главного дознавателя было непроницаемо, но чувствовалось его привычное, уже глухое раздражение. Похоже, карнавальная Веньятта в очередной раз оправдывала его мрачные ожидания.
Музыканты дали вступительные такты к ромильезу, медленному танцу, которым было принято открывать любое празднество в Веньятте. Зазвучала музыка, торжественная и помпезная, и пары медленно двинулись по залу, синхронно исполняя отточенные до совершенства движения танца.
Мой взгляд рассеянно скользил по танцующим и гостям, предпочитавшим держаться ближе к столам с напитками. Неожиданно внимание привлекла молодая пара с бокалами в руках, стоявшая в отдалении от нас. В мужчине, чье лицо было скрыто изумрудной полумаской, я моментально узнала Аурелио Меньяри, моего бывшего жениха. Чуть сдвинув на сторону клюв экзотической длинноносой маски-птицы, он что-то доверительно шептал своей спутнице прямо на ухо. Она хихикала в притворном смущении, прикрываясь веером из перьев, но чувствовалось, что внимание лорда не было ей неприятно.
Слуга в черно-белой униформе почтительно застыл рядом с ними, держа в руках блюдо с виноградом. Отщипнув маленькую веточку, Аурелио приподнял полумаску девушки и поднес к ее рту виноградную гроздь. Полные губы с готовностью обхватили спелую ягоду. В этом нарочитом жесте чувствовалось что-то погранично-непристойное, отчего хотелось отвернуться. И, судя по перешептываниям гостей, окружавших пару, подобное испытывала не только я.
– Тоскуешь по ушедшей любви?
Я обернулась, не уверенная, что верно расслышала.
– Что, простите?
Маска скрывала лицо Паука, оставляя видимыми только глаза и губы, сжатые в тонкую линию.
– Ты была помолвлена. С ним. – Нотка презрения проскользнула в его голосе, когда он кивнул в сторону влюбленной пары.
– Это было давно. – Я пожала плечами, не понимая, к чему клонит главный дознаватель. – С тех пор многое изменилось.
Я лишилась права считаться наследницей рода и стала безымянной заключенной номер семь.
– Это было восемь лет назад. Всего восемь лет назад, – покачал головой Паук. – Может, ты до сих пор веришь, что он тебя спасет?
– Он? – Я бросила быстрый взгляд на Аурелио Меньяри, непозволительно близко привлекшего к себе свою очаровательную спутницу. Девушка выгнулась, наклонив голову набок, чтобы подставить шею под жаркие поцелуи, на которые не скупился Аурелио. – Едва ли.
Паук шагнул вперед, перекрывая мне вид на страстную пару.
– Тебя это расстраивает? – Казалось, его настроение портилось с каждой секундой.
– Господин главный дознаватель, я ни на мгновение не забываю, что моя жизнь принадлежит отделу магического контроля и для остальной Иллирии, для остальных… я не существую. Можете быть уверены, едва ли лорд Меньяри стал бы рисковать своим положением наследника рода ради преступницы, осужденной за применение ментальной магии. И это нормально.
– Разве? – хрипло спросил Паук. – Смириться с потерей любимой женщины – это, по-твоему, нормально?
Я могла бы напомнить ему, что браки между наследниками родов крайне редко заключались по любви. Любовь для нас, детей первых семей Иллирии, была недопустимой блажью, слабостью, которая не должна была оказывать влияния на выбор супруга. Я могла бы сказать, что заключить новый взаимовыгодный союз было для Аурелио самым правильным решением…
Но я промолчала.
Взгляд Паука жег кожу. Главный дознаватель подался вперед, как будто хотел еще что-то сказать, но в этот момент музыка стихла. Гости замерли, все взгляды устремились на возвышение, где обычно восседал распорядитель бала. За широкими спинами и вычурными прическами мне удалось мельком разглядеть высокую фигуру, уверенно направлявшуюся к центральному креслу, и сердце кольнуло от узнавания. Лорд Бальдасарре Астерио. Отец.
